Победить или умереть [СИ]

К носу сапога прилипла водоросль, её, видать, отнесло прибоем. Зелёная, как раздавленная лягушка, она никак не хотела остать от кожи, и Джон плюнул на это гиблое дело, заинтересовавшись мокрым камешком у когтей Рейегаля. Арья, не получив заслуженных оваций, капризно нахмурилась. И это она-то так любила бойни и звон оружия.

— Это и твои королевства тоже! — Арья топнула ногой. — Может, проявишь хоть капельку внимания?

— Я очень внимателен, просто устал. Ты же знаешь, что мир — не моё ремесло! — Джон всплеснул руками. Удивительно, как они могли ссориться так быстро, едва начав разговор. Вдали зазвенел колокол.

— Ну, вот, опоздали на мессу! — Арья крикнула что-то Джендри на низком валирийском. Уотерс — Джон отказывался звать его Баратеоном — пытался хоть как-то отучиться от говорка сальных улиц, получить какое-нибудь образование. Потом королева порывисто развернулась, отдёрнув мужа за рукав. — А я-то думала, что ты будешь внимательней к таким вещам! Тогда даже не злись, когда я не посоветуюсь, назвав нашего сына на моё усмотрение.

Перезвон колоколов напоминал свадебную песню нимф. Гулкая мелодия перекликалась с плеском пенистых волн, в голове раньше гудело, а теперь стало тихо-тихо. И спокойно.

В небе прогремела молния.

— Ты… — в горле пересохло, голос сорвался на хрип. Арью это повеселило, она довольно хмыкнула. — Меня не было целый месяц… Уверена, что?..

— Полностью! — она рассмеялась, сжав ладонь Джона в своей. Кожа у неё была мазолистая и вся в царапинах. — Значит, сына назовём всё-таки вместе. И нам есть в честь кого, — Арья коснулась отросших кудрей мужа, и он вздрогнул от неожиданной близости. — А дочь будет Гейель — это точно! Гейель Таргариен, какая-то там своего имени, да?

— Так это двойня? Всеотец, Джендри знает?!

Хохот у Арьи был скрипящий, как лязг ржавой кочерги, она чуть качнулась вперёд и впечаталась потрескавшимися губами в обветренную кожу щеки. Джон лучезарно улыбнулся; и столица, и Дорнийский Договор, и письма Сансы — всё потеряло смысл в тот миг.

— Знает, и он рад. Мы же семья, да? Я — Эйегон Завоеватель, а вы — мои ревнивые жёнушки, а?

Семья. Странное слово, но оно казалось таким правильным из уст Арьи, таким ласковым. В ту секунду, прижимая к себе жену, Джону не приходили на ум ни неудачливые дети Эйегона Первого, ни Джендри, ни то, как покинутой и одинокой умерла Висенья-Воительница.