Победитель

Теперь такого нет… Хрущев?.. Брежнев?.. Кишка у них тонка быть как Сталин…

Не то, конечно, не то…

Но все-таки Брежнев есть Брежнев.

Он — Генеральный секретарь. То есть — всё. Вершина. Пик. Окончательность. Конечно, он не Сталин, нет… но в этом он — как Сталин.

Брежнев решил вводить войска. Пока решение не состоялось, можно было высказывать свои суждения, даже противоречить. Но когда оно прозвучало из уст Генерального — какие могут быть возражения?..

Самому Устинову с самого начала эта идея казалась привлекательной. Ведь если существует армия, должна быть и война. Армия требует войны. Пусть небольшой, пусть совсем маленькой — но войны. Нужно в реальных условиях обкатывать новые системы вооружения, нужно встряхивать личный состав… выявлять недочеты, резервы…

А Огарков — против. Вот так. У него, выходит дело, своя голова на плечах… Так-так-так!..

Устинов сощурился.

День был ясный, холодный.

* * *

На яркой голубизне неба горели рубиновые звезды Кремлевских башен.

Солнце заставляло ослепительно сверкать золото церковных куполов. Иван Великий сахарно светился.

Под бой кремлевских курантов правительственный «ЗИЛ» и две черные «Волги» проехали по Красной площади и нырнули в ворота Спасской башни.

Через пять минут Устинов и Огарков уже молча шагали по красной ковровой дорожке коридора — Устинов впереди, Огарков на полшага сзади.

В зале заседаний Политбюро присутствовали Андропов, Громыко, Черненко, Суслов. Леонид Ильич, как обычно, сидел во главе стола.

Устинов занял свое место. Маршал Огарков встал у торца стола напротив Брежнева.

— Товарищ Огарков, присядьте, — сказал Леонид Ильич, но Огарков, вопреки его предложению, только пуще вытянулся. — Товарищ Устинов информировал, что у вас есть какие-то соображения…

— Так точно! Разрешите?.. Товарищ Генеральный секретарь ЦК КПСС. Товарищи члены Политбюро. Афганистан представляет собой сложный сплав народностей, традиций и верований. Страну населяют пуштуны, таджики, узбеки, туркмены, арабы, хазарейцы, белуджи, чараймаки, муританцы, нуристанцы, племена сафи, моманд, шинвари…

Брежнев недоуменно почмокал, потом сказал, прерывая:

— Покороче, пожалуйста.

— Афганцы — нация профессиональных военных, — продолжил маршал. — Афганистан никогда не был завоеван противником. Наиболее показательны англо-афганские войны. На протяжении пятидесяти лет Англия несла огромные потери, но так и не смогла сломить сопротивление…

Брежнев закрыл глаза. Через секунду его голова начала клониться набок.

Огарков громко откашлялся.

Генсек вздрогнул.

— Да, товарищи, — пробормотал он, окинув присутствующих мутным взглядом. — Гм, гм. Продолжайте.

— Жестокие и неумелые действия афганского руководства, предпринимаемые со дня Апрельской революции, привели к укреплению афганской оппозиции. В настоящее время она контролирует две трети территории, где проживает почти все сельское население. Ввод войск в составе семидесяти пяти — восьмидесяти тысяч человек не поможет решить эту проблему. Наивно рассчитывать, что можно будет распределить советский контингент по крупным городам в виде гарнизонов, поручив ему решение исключительно миротворческих задач. Он неминуемо будет вовлечен в широкомасштабные военные действия!

— В Афганистане нет военного противника, который мог бы нам противостоять! — громко и недовольно сказал Устинов, решительно отмахнувшись. — Как только наши войска появятся в стране, оппозиция тут же сложит оружие, я в этом уверен! И народ сможет наконец спокойно заняться строительством нового общества!..

— Товарищ министр обороны, — сдержанно ответил Огарков. — Ваша уверенность является положительным фактором. Однако пока она не подтверждена никаким опытом. Зато очевидно, что этот безрассудный шаг приведет к очень большим внешнеполитическим осложнениям. Мы восстановим против себя весь восточный исламизм и политически проиграем во всем мире…

— Знаете что! — неожиданно жестко и зло оборвал маршала Андропов. — Занимайтесь-ка лучше военным делом! А политикой займемся мы! Партия! Леонид Ильич!

— Я — начальник генерального штаба! — сказал Огарков, с трудом сдерживая возмущение.

— Вот именно! — сухо бросил Андропов. — И не более! Вас пригласили не для того, чтобы выслушивать ваше мнение. А чтобы вы записывали указания Политбюро и претворяли их в жизнь! Вам это понятно?

И уставился немигающим взглядом сквозь опасно поблескивающие очки.

Огарков стиснул зубы.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Брежнев, как будто не слыша перепалки. — Вот такой, стало быть, расклад… Тараки просил нас ввести войска. Мы ему отказали. Теперь Амин просит о том же — и выходит, что мы идем ему навстречу… Нет, ну какой же подонок этот Амин! Задушить человека, с которым делал революцию! Я представить себе этого не могу! — Он горестно покачал головой. — Еще десятого сентября мы с товарищем Тараки сидели в соседнем зале!.. обсуждали планы… я обещал помощь, поддержку!.. И что получилось?.. Что теперь скажут в других странах? Хороши помощнички: не только поддержки — жизни не смогли обеспечить товарищу Тараки!.. Как таким можно верить? Как на таких можно опираться?.. Мерзавец!..