Победитель

— Товарищи солдаты и сержанты! — выкрикнул Шукуров. — Эти два бойца нарушили присягу. Они добровольно сдались первому встречному! Они рассказали все, что знали о наших задачах! Они не выполнили приказ и являются преступниками. А по закону военного времени преступники подлежат расстрелу на месте!

И он начал вытягивать из кобуры пистолет.

— Во дает! — невольно пробормотал Плетнев. — Неужто пристрелит?

— Вообще-то есть за что, — заметил безжалостный Аникин.

— Сержант Садыков! Старший сержант Мирзаев! — крикнул Шукуров, потрясая пистолетом. — Приказываю привести приговор в исполнение!

Солдаты упали на колени и громко завыли, размазывая по щекам слезы и грязь.

Установилась мертвая тишина. Стало слышно, как где-то вдали подал свой тоскливый голос шакал, пробужденный, вероятно, от сна парным воем приговоренных.

Сержанты, испуганно озираясь и, похоже, сами едва держась на ногах от ужаса, вышли из строя и стали медленно приближаться к своим жертвам.

Один из преступников мягко повалился набок и замер.

— Обморок, — с сожалением констатировал Аникин.

Второй по-прежнему рыдал, закрывая лицо ладонями.

— Ладно, отставить, — сказал Шукуров, суя пистолет в кобуру. — Скажите спасибо другим офицерам, которые уговорили меня не применять крайних мер… Бросить их в подвал и колотить палками, пока не раскаются!

Сержанты тут же кинулись поднимать недавно обреченных. Оба действовали преимущественно пинками. Подняв, поволокли куда-то за угол.

— Палками?! — изумился Астафьев и посмотрел на Плетнева. — Ничего себе!

Плетнев пожал плечами. Кто их тут разберет…

— Вот так, — наставительно сказал Зубов. — Это тебе не Европа.

Распустив роту, Шукуров подошел к нам.

— Что, правда палками? — не выдержал Астафьев.

— Да ну, — устало отмахнулся он. — Хорошо бы, конечно, выпороть дураков, да устав не позволяет… Пусть хоть до обеда этой порки подождут, тоже полезно в воспитательных целях…

— Кремень мужик! — восторженно шепнул Аникин.

* * *

Майор Джандад стоял у балюстрады и смотрел вниз, в ложбину между холмами, где располагались недостроенные казармы, занятые советским батальоном.

Лицо майора Джандада имело очень подозрительное и озабоченное выражение.

ДВОРЕЦ ТАДЖ-БЕК, 26 ДЕКАБРЯ 1979 г., 20 часов 45 минут

На секунду он убрал бинокль в сторону и сощурился. Мельком взглянул на стоявшего рядом офицера — своего заместителя.

Снова поднес бинокль к глазам.

Час назад поступила информация, что в Советском посольстве наблюдается значительное оживление. Много новых лиц — все мужчины в штатском. Но, судя по выправке, военные. Кроме того, посольство часто посещает командование советского батальона. Источник намекал, что такого рода оживленность может быть признаком подготовки какой-то крупной операции… Но какой операции? Какую операцию может готовить «мусульманский» батальон? Штурм дворца? Но это же безумие!..

На пространстве между дворцом и казармами, грохоча двигателями и оставляя за собой выхлопы сизого дыма, маневрировали два советских БТРа и две БМП.

Вот один БТР остановился. Из него посыпались бойцы, одетые в афганскую форму.

На бугре стоял человек, тоже одетый в афганскую форму.

К нему быстро приближалась одна из БМП. Когда осталось метров пять и уже было понятно, что этот командир может уцелеть только чудом, он хладнокровно поднес ко рту микрофон рации и что-то скомандовал.

БМП остановилась как вкопанная.

Бойцы путались в длиннополых шинелях и громоздкой амуниции. Вот один и вовсе застрял в люке. Вывалился наконец, встал к борту. За ним более или менее ловко выбрались остальные.

Командир хмурился. Что-то резко спросил.

Потом произнес несколько фраз — судя по всему, не похвальных.

Скомандовал и дал отмашку.

Личный состав уже поспешно нырял обратно в люки.

Люки закрылись. БМП взревела, выстреливая столбы дыма…

Майор Джандад снова отнес бинокль в сторону.

— Нет, не верю, — сказал он. — Это абсурд.

Офицер кивнул:

— Конечно. Совершенный абсурд. Такими силами они все равно ничего не могут сделать. Только людей положат…

— И все-таки я не понимаю, что они копошатся? — задумчиво-настороженно пробормотал Джандад. — Что им не сидится? Третий день от них нет житья.

— Может быть, просто хотят занять солдат? — предположил офицер. — Советские не любят, когда нижние чины сидят без дела. Организовали учебу, пока время есть…

Джандад опять поднес к глазам окуляры.

— Ну да… Днем они учатся. Вечером повторяют. Ночью тоже покоя нет… Что-то не нравится мне вся эта деятельность! Одно из двух — или они делают слишком много, или мы — слишком мало!.. Пошлите к ним офицера с извинениями, что мы не можем принять приглашение на ужин. И объявите в бригаде повышенную боевую готовность.

* * *

Он лег на правый бок, поплотней укутался одеялом и закрыл глаза, зная, что секунд через пятнадцать сознание мягко замутится, а еще через двадцать пять он будет спать сном праведника.

Поздним вечером вернувшись с командного пункта, Ромашов объявил, что время «Ч» назначено на завтра. Конкретный срок будет сообщен позже.

Завтра.

Плетнев повернулся на другой бок. Через минуту снова заворочался.