Победителей не судят

– Они решатся, – с чувством мрачного удовлетворения ответил Рузвельт, – исходя из их психологии, у них просто нет иного выбора. Поступить иначе означает потерять лицо, что для японца хуже смерти. И в то же время надо сказать, что не все тут так однозначно. Самураю позорно капитулировать перед другим человеком, тем более перед западным варваром, но совсем не зазорно уступать давлению неодолимой силы сверхъестественного порядка. Так вот, джентльмены – мы с вами для самураев люди, и даже, более того, западные варвары, и обратное еще надо доказать, сломав Японской империи шею в ходе длительной изнурительной войны, а потом еще пару месяцев бомбить их города с применением самых варварских методов, убивая при этом миллионы людей. И самое главное – когда все уже будет подходить к концу, сбросить на их города две бомбы сверхъестественной силы… Только так мы можем доказать японцам свое бого– или, скорее, дьяволоподобие, чем вынудить их капитулировать.

– Но сделать этого без нападения на нас самих японцев нам не даст Конгресс, – кивнул адмирал Лехи, – поэтому мы навсегда останемся для японцев просто лопоухими западными варварами, к словам которых можно не очень-то и прислушиваться.

– Примерно так, мистер Лехи, примерно так, – сказал президент Рузвельт. – А вот мистер Путин изначально обладает неким ореолом сверхъестественности, плюс его действия в Европе, плюс несколько грамотно нанесенных ударов. Исходя из той же восточной философии, Япония, не теряя лица, может капитулировать лично перед мистером Путиным, особенно если условия этой капитуляции не будут для них позорны или унизительны. Капитулировал же перед русскими из будущего вот такой же почетной капитуляцией африканский корпус Роммеля, подав пример прочим; так почему бы самураям не последовать его примеру?

Президент поправил как бы душащий его галстук и продолжил:

– А вот теперь представьте, джентльмены, такую картину – Британия на Тихом океане разгромлена, японские войска ворвались в Индию и Австралию, и в этот момент дядя Джо вспоминает о своем ультиматуме и приказывает своей армии перейти границу Маньчжурии. Две-три недели боев меж сопок Маньчжурии, несколько грамотных массированных налетов авиации или даже парочка А-ударов – и Японская империя капитулирует, передавая окончательному победителю все завоеванные Тихоокеанские территории. А мы в это время, джентльмены, находимся вне игры, потому что Конгресс, полный изоляционистов, ни за что не даст нам разрешения на участие в этой войне, без которой у нас нет будущего. Подумайте об этом, джентльмены, и как только хоть что-нибудь придумаете, немедленно доложите мне об этом…

* * *

16 декабря 1941 года (06 июля 2018 года). Вечер. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего

Подходил к концу короткий зимний день, на западе догорал багровый закат, подсвечивая розовым тяжелые снеговые облака. Несмотря на то, что на улице стоял необычайный даже для России мороз и столбик подкрашенного спирта в термометре показывал минус тридцать семь градусов, в кремлевском кабинете было тепло и даже жарко. Такой же жаркой оставалась и складывающаяся вокруг СССР политическая обстановка. Оказывается, недостаточно победить в войне малой кровью и на чужой территории. Главное – суметь сохранить плоды своей победы и грамотно ими воспользоваться для развития и усиления собственной страны.

Вождь усмехнулся. Россия во все времена хорошо умела побеждать своих врагов, но зачастую плодами ее побед пользовались другие. Что, кроме безмерного усиления Британии, Россия получила от победы над Наполеоном I? А каков был политический итог Русско-Турецкой войны 1877-18788 гг. за освобождение Болгарии? Вместо взятия Стамбула и заслуженного русской армией триумфа война завершилась каким-то невнятным пшиком в местечке Сан-Стефано. А потом, спустя два года после ее окончания, на Берлинском конгрессе России попросту выкрутили руки, угрожая войной с общеевропейской коалицией. Против России ополчилась даже Германская империя, выпестованная при непосредственном участии канцлера Горчакова как противовес бонапартистской Франции и викторианской Британии. Крики Горчакова и Александра II «И ты, Брут?» потонули в торжествующем гоготе так называемого общеевропейского концерта, ставшего неким прообразом образовавшегося в мире потомков НАТО.

Он, Сталин, всегда знал, что нельзя о чем-либо договариваться с людьми (особенно с политиками), которые не хотят иметь постоянных друзей и врагов, а имеют только постоянные интересы. Такой совершенный эгоист родную мать сдаст на живодерню, если за старушку дадут хотя бы несколько медяков. А как у него, товарища Сталина, с друзьями и союзниками?