Победителей не судят

— Ага. Или наоборт, если заклинит не вовремя — возражает ему младший — и видно, что у них спор этот давний и вялотекуший, хотя сами по себе друзья вполне — А вот моя красавица не боится любых патронов, если что — дернул и готово! А стреляет тоже быстрее карабина военного!

— Быстрее-то быстрее, да все ж не то! И кстати, она у тебя тоже чаще клинит, и гильзу намертво прикусывает, чем армейский с поворотным затвором! — парирует лейтенант, отчего его оппонент хмурится — ну, понятно, что рычажная винтовка, левер — завсегда менее надежная, чем болтовая.

Однако спор у них еще продолжается, а я все подумываю, при случае бы мне в Рюгель… Как там было в сказке? «…Славный город навещу»? — вот именно. Интересно бы на такую пушечку разориться, это может быть именно то, чего мне тут так не хватает, до полного счастья. И деньги пока есть. Но — потом. Сейчас у нас дела текущие насущные. Выспросив у лейтенантов про то, как найти в Рюгеле магазин этого Варенга-младшего, заодно еще раз повосхищавшись винтовками (я и рычажную опробовал, и похвалил, хотя, конечно, не то…), начал собирать своих в путь. Жандармы согласились сопроводить нас до центра города, проведя главное через посты на Раковке — там еще вовсю был пропускной режим, и пришлось бы долго ждать, пока все бы выяснили и утрясли. Тем более что мы им подвозили мясо на дедовой телеге, которую я объявил взводным трофеем. Туда же загрузили и наших убитых, завернутых в плащ-палатки — всех везут к городскому госпиталю, но там уже переполнено, и оттуда, по словам жандармов, все равно потом везут на мясной двор, там уже освободили пару ледников. Я ляпнул, что хозяева ледников, поди не рады — оказалось, чуть ли не драка шла, ибо город компенсацию немалую дает… Вот так, кому горе, а кому нажива. Так-то сказать, ничуть не сочувствуя этим революционерами — жаль, что никого из этих толстопузых не убили. Вот бы их стравить с пролетариями, и оба класса самоистребить. И полицейских туда же. И криминал. И… В общем, один останусь. Ладно, поехали, нам к начальству надо.

…Когда сгружали во дворе госпиталя убитых, вышла заминка. Принимать убитых бандитов не хотели, ссылаясь, что некуда, но отправленный с нами жандарм, даром, что рядовой, начал отменно орать на принимающих, заявляя, что он сейчас лично повыкидывает тушки на улицу, а этих — разместит, как приказано. Ибо их пока хоронить не станут, а еще опознавать будут. Нам же и вовсе отказали принять убитых, заявив, что надо, мол, везти в рисскую военную миссию — там принимают. Я, в общем, и возражать не стал. Уже собрался уходить, выспросив дорогу, чтобы не заплутать — все ж первый раз в городе. И тут как-то краем глаза зацепился — лежащий на носилках во дворе показался знакомым. Присмотрелся — ну, точно же. Сержантский мундир союзной армии, а морда-то знакомая. Сержант-писарь, что с меня за винтовку деньги взял в казну.

— Здрав будь, братец. Куда ж тебя угораздило? Помнишь ли меня?

— А? — раненый открыл глаза, всмотрелся — Не припоминаю, господин сержант… — голос слабый, тихий, но внятно говорит.

— Так ты ж, братец, с меня деньги за винтовку господину барону Вергену, да продлятся его дни и слава, стребовал — при упоминании барона стоявшие поодаль медикусы, санитары чтоль какие, сразу оглянулись — у Вергена тут слава… своеобразная. Как в прошлой жизни любили говорить, «неоднозначная». — Не помнишь ли? Все ты переживал, что вам медалей не дают. Никак ты тут за медалью-то и полез?

— А… Вспомнил… братец… как же… Ты уж… это… извиняй… Да вот… за медалью… Как думаешь? В поселке бунтовщиков искали… Мне с револьвера в живот… Вот.

— Да чего тут думать, конечно, могут и дать… — а про себя подумал, что я не врач, но как-то так он выглядит… чего-то сдается мне — насчет медали какой неизвестно, а вот жить он будет, наверное. Но может быть насчет службы уже и вовсе негоден. Не знаю уж, почему так подумалось. Но подбодрить надо — Ты того, братец. Не печалься особо, поправляйся, а награда она тебя найдет. Так что, давай уж, поправляйся.

Козырнул ему, да и пошел. Чего ему еще скажешь? Вот ведь сам полез, да и нарвался. Хорошо хоть, я все цацки, которые с утра в ожидации похода к начальству нацепил, еще перед боем попрятал. Кому примета чтоб в бой во всех орденах, а по мне так чем меньше всякой ерунды, тем лучше. И не потеряешь, и не звякает. А то, пожалуй, невеликим пусть иконостасом, но все ж добавочно еще бы раненого расстроил. А ему и так невесело, поди.