Побѣдители

– Ну, уж скорей, я хочу посмотреть, как это будет с платьем!

С платьем вышло лучше не бывает. Все верно: раз гвоздь программы – «средневековая» картина, так и любоваться ею надлежит в средневековом облике. С косами я получилась похожей на девушек, общающихся с единорогами на шпалерах музея Клюни. Косы, ниспадающие на плечи полукружьями, придали средневековый вид и вовсе не средневековому фасону.

– Вот ведь могут же некоторые глядеть красавицами, когда хотят!

Да, у Катерины странная манера выражать одобрение.

– Ткань – роскошь, – серьезно изрекла Ненила. – Вы это платье еще сто лет носить будете. И из моды оно никогда не выйдет.

Я нравилась себе сегодня, а что может быть важней? Зеркало отражало не меня – медиевальную милую картинку, строку из забытой хроники.

Что ж еще? Туфельки сафьяновые, черные, на высоком каблучке-столбике. Сумочка бисерная, в тон к платью. Духи – «Пармская фиалка» от Коти, они лучше всего подойдут.

Украшение? А, пропадать так с музыкой!

Я кинулась рыться в своей шкатулке.

Искомое не обнаруживалось долго. Вот детская моя бирюза, но бирюза к бирюзе излишня, вот детские мои кораллы, вот немножко подзабытый перстень «Брюсова племянника»… Кстати, в чистку бы его отдать, что-то рубин вроде как потускнел… Словно даже темнее стал, чего, конечно, быть не может. Ладно, с этим после. Нашла!

Я с торжеством надела фамильное Смышляевское кольцо с алмазом79

. Да, знаю, да, не положено. Но если я вовсе не выйду замуж, мне что, так и жить без алмазов?! Сколько мы с Наташей болтали об их нравах и секретах, я, наконец, хочу сама поиграть с этим камнем!

Все. Я кинула издали еще один взгляд в темную раму зеркала – словно подглядывала за незнакомкой.

– Лучше уже не будет, да мне лучше и не надо. Я готова, Катя. Вызывайте таксомотор.

– Ну, хорошего вам дня.

– Спасибо. Конечно, день будет хорошим. Как же иначе?

Глава XXXIX Иды сентября

Спиридоньевскую улицу можно пройти за несколько минут. Но я не хожу по ней быстро. Это одна из моих самых любимых улиц Москвы. Самозабвенное торжество модерна, раскрывшийся в полной своей красе сказочный каменный цветок. Ах, если б смиренные козопасы, что усердно приглядывали тут за животными, дававшими терпкое свое молоко к скоромному Патриаршему столу, могли увидеть нынешнюю Спиридоновку хоть краем глаза, они б решили: здесь теперь и есть рай. О временах Козьего болота напоминает ныне только церковь Святого Спиридона Тримифунтского80, сокрушителя арианства. Он ведь тоже пастушествовал, милый святой, чьи башмаки до сих пор изнашиваются, ибо бродит он по свету, помогая людям.

Но сегодня Спиридоньевская улица – страна Шехтеля, феерического гениального Шехтеля81, давшего эстетическое направление городской застройки на весь ХХ век…

Лучшего места для картинной галереи невозможно и придумать. Занимает она весь первый этаж доходного дома Скопника. (Хотя уж сто раз сменились владельцы, прозвания – вещь липучая).

Как и следовало ожидать, вся Спиридоновка оказалась сегодня заставлена автомобилями. Во многих готовились скучать водители и шоферы82. (Императорского «Руссобалта», впрочем, еще не было). Около же самого дома, выстроенного «покоем», сыскать местечко не представлялось возможным. Хорошо, что я на такси. Вот и не пришлось мне идти по тротуару в туфельках, слишком для улицы нежных. Я выскользнула из распахнутой таксистом дверцы прямо перед самым крыльцом.

– Простите, сударыня, можно взглянуть на ваш пригласительный билет?

Я с улыбкой протянула нарядный кусочек картона молодому офицеру. Все жандармы, дежурившие около забавных металлических воротец, которые Роман называет «рамками», оказались в младших офицерских чинах.

Хорошо, что я его дома не забыла, билет этот. Вот бы вышло хлопот.

Молодой человек, мой ровесник, не просто посмотрел на билет, но сверил с образцом, вставленным у него в планшетку. Ай да Роман, эко у него все строго. Впрочем, так ведь и надо.

Я прошла через «рамку», успев сочинить, что ворота в сказочный замок – железные, с наложенным на них заклятием. И что всяк недобрый гость оборотится в них лягушкой.

Зал был драпирован в лиловые тона. То там, то здесь стояли черные плетеные корзины с орхидеями. Изысканно.

Сливаясь с толпой, в первые мгновения всегда ощущаешь ее каким-то единым целым. (Сейчас это было очень нарядное единое целое, топчущие полы десятками высоких каблучков и лакированных ботинок, сверкающее всей радугой дамских туалетов на фоне черно-белых83 мужчин). Но дальше толпа, как обычно, начала разбиваться на лица, а из неразборчивого гула проступили обрывки фраз.

Вон Нинка с Ирой бурно обсуждают пейзаж Маслова, а Великий Князь Андрей Андреевич в одиночестве остановился перед «Играми детей». Ах, жаль все же, что сестры сегодня не будет, но Мелания схватила первую осеннюю простуду.

– Дорогая, прелестно выглядишь! – Защебетала, вихрем налетев на меня, Бетси. – А я, верно, краше в гроб кладут. Так захлопоталась, ужас…