Победное отчаянье. Собрание сочинений [3]

Ночь, комната, я и светильник…

Какой там светильник! Огарок

Свечи…

Тик-так – повторяет будильник,

Мой спутник рассудочный, старый

В ночи.

Час поздний. Но светоч чадящий

Внезапно разгонит дремоту

Совсем

И душу хватает и тащит

В былое – назад тому что-то

Лет семь,

В тот возраст, когда мы любили

И вечность в любви прозревали…

И вот:

То странною сказкой, то былью

Вся жизнь из могил и развалин

Встает.

Мгновенное заново длится,

Истлевшее светится ярко

До слез…

Забытые вещи и лица, –

Всё снова при свете огарка

Зажглось!

<1944>

Море

В тот год изранила меня

Судьба (все беды навалились!)…

Чужой всему и всё кляня,

В чужом порту я как-то вылез.

Ночь. Бар. Горланят и поют.

Тапер (горбун) бренчит ретиво.

И – так отраву подают –

Китаец подает мне пиво.

Я пью и вдруг впадаю в бред…

Кто тут – глазастой черной кошкой –

Глядит в меня? То пива свет

Или то темень от окошка?..

Кто шепчет мне: «уйди, уйди!»

Ведь я же гость – так не годится…

Нет, я один, совсем один

Сижу – нахохлившейся птицей…

Кто душу мне перевернул?

Чей странный голос пить торопит?..

То был ночного моря гул,

Проклятья волн и пены шепот…

И вот уж я в окно кричу,

Я прямо вопрошаю море:

«Что скажешь, море, мне, ручью,

Несущему большое горе?»

…В ту ночь я очень много пил.

К самоубийству близок был…

С тех пор я пережил немало,

Но помню город портовой

И бред и страшный смысл того,

Что море мне в ту ночь шептало:

– «Уйди, уйди!.. Ты тут чужой,

Ты не морской, а земляной,

Беззубый плоский серый ящер…

Твоя тоска – лишь блажь одна.

Ни в чем ты не дойдешь до дна. –

Какой-то ты не настоящий!..»

<1944>

Химера

Сероватые ползут сторонкой

Сыроватой ватой облака.

Затянули небо тонкой пленкой.

Тошно. Кажется, что смерть близка.

Что ни шаг – то тысячи препятствий,

Что ни мысль – то тысячи химер.

Чуешь только беды да напасти.

Мир печален и трусливо сер.

Боль и гибель, жертвы и утраты,

Нож и пуля стерегут везде…

Вот опять бунтовщику Марату

Смерть грозит Шарлотою Корде,

Вот опять предсмертную истому

С пулей Пушкину прислал Дантес…

Но довольно солнцу золотому

Усмехнуться, как и страх исчез.

Ненадолго, к счастью, меркнет вера,

Ненадолго гибнут бунт и труд…

Всё равно рассеются химеры,

Всё равно за горизонт уйдут.

Где бы ты ни находился, где бы

Ни встречал от облаков рябой

День, а все-таки улыбка неба

Вечно голубеет над тобой!

Одолеем мы химеры эти,

Страхи и сомненья зачеркнем, –

Взрослые умом, душою дети,

С юностью, с надеждами, с огнем, –

Через всё пройдем, перешагнем!

<1944>

Пустыня