Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев!

Случилось чудо. Возмущение Верховного Совета откровенно беззаконными требованиями хасидов, их безобразным, хулиганским поведением в стенах «Ленинки» [37] было так велико, что высший законодательный орган решил 19 февраля 1992 г. отказать в их требованиях, несмотря на давление со стороны Бурбулиса, Хасбулатова, Шохина и других высокопоставленных лиц. Это решение нарушило спланированный общий ход событий и подвигло немецкую сторону предпринять новый шаг, чтобы укрепить плацдарм для следующего этапа наступлений. Понимая, что на волне антисоветской истерии руководство новой России, настроенное к тому же антигорбачевски, может взять под сомнение обязательства, данные Горбачевым в Договоре от 13 октября 1990 г., немцы заключили с Ельциным Соглашение от 16 декабря 1992 г. о культурном сотрудничестве, ст. 15 которого копирует ст. 16 Договора 1990 г.

Долги и расчеты верховного бурбона

Надо сказать, что президент Ельцин вообще-то был бесконечно далек от всякого понимания проблем и значения культуры. О его личном отношении к трофеям лучше всего говорят такие эпизоды:

– передача им в ноябре 1992 г. в дар Венгрии двух трофейных картин (как гласит правительственное распоряжение № 2060-р – «в порядке реституции» (!), хотя по мирному договору 1947 г. Венгрия как страна-агрессор лишалась каких-либо прав на имущественные претензии к СССР);

– передача по его распоряжению в марте 1993 г. в дар Германии (через министра иностранных дел ФРГ К. Кинкеля) пяти старопечатных трофейных книг из так называемой Готской библиотеки;

– попытка (скрытая от общества) передать в 1993 г. в дар Германии так называемую Бременскую коллекцию рисунков первоклассных мастеров. Эта акция была остановлена Н. Губенко, в последний момент просветившего Ельцина относительно стоимости подарка и неприличности такого «жеста доброй воли»;

– попытка передать в дар Германии Готскую библиотеку весной 1994 г. Это стало достоянием гласности и вызвало грандиозный скандал в прессе, в результате которого ценнейшие книги, под которые немцы уже выделили специальный самолет и которые уже стояли запакованные в подвалах библиотеки ИНИОНа, остались в России;

– наложение в марте 1997 г. вето на Закон о перемещенных культурных ценностях, принятый Госдумой и Советом Федерации абсолютным большинством голосов;

– передача, в нарушение Закона о ввозе и вывозе культурных ценностей и Моратория Госдумы на одностороннюю передачу каких-либо трофейных ценностей, в дар Германии архива министра иностранных дел В. Ратенау (1867–1922) во время визита в Баден-Баден в апреле 1997 г.

Все эти – осуществленные и сорванные – акции ясно свидетельствуют об одном: для президента Ельцина, как и для его советских предшественников, трофейные ценности, оплаченные кровью миллионов и призванные хоть отчасти возместить непоправимый ущерб, понесенный культурным достоянием России, – не более чем мелкая разменная карта в политической игре. Нет сомнений, что Ельцин чувствовал себя вправе распоряжаться ими, как он считает нужным, по-хозяйски. Не приходится сомневаться и в том, что, подписав вышеупомянутое Соглашение о культурном сотрудничестве, он неоднократно заверял затем немецкую сторону, что новые отношения между двумя странами, гарантом коих он является, непременно позволят удовлетворить притязания Германии.

Последнее такое заверение, по моим сведениям, было дано в январе 1997 г. в Завидово лично канцлеру Колю, после чего Коль торжественно обещал своим избирателям, что вернет трофеи из России. Стоит напомнить читателю, что, по оценке немецкой прессы, стоимость трофеев составляет 100 000 000 000 (сто миллиардов!) немецких марок [38] .

Однако такие обещания давались и ранее под вполне определенные кредиты. Щедрые финансовые вливания со стороны ФРГ в период президентской избирательной кампании 1996 г., помогшие Ельцину выплатить долги по зарплате и пенсиям и поднять свой рейтинг, говорят о том, во-первых, что его заверения были учтены противной стороной, а во-вторых, что позиция президента в отношении закона о перемещенных ценностях не зависела от норм права, законов логики и интересов России, а целиком определялась закулисными соглашениями. Тайный сговор был осуществлен на самом высоком уровне, чем и объясняется бешеное противодействие Ельцина законному решению вопроса.