Побег аферистки

Концерт организовали с размахом, пригласив на него, как традиционно полагалось, известных издателей музыки и музыкальных журналов, критиков, специалистов по теории музыки, практикующих композиторов, исполнителей, даже зачем-то поэтов. Основательная организация, по всем канонам концертов классической музыки, требовала от студентов выглядеть соответствующим образом: фрак, брюки под него с широким высоким поясом, бабочка под широким воротником сорочки. Взять такой костюм было негде. Разве что в ателье по прокату театральной одежды. Только там сорочка обязательно оказалась бы желтоватой, брюки резали бы в паху, фрак трещал бы под руками, а все вместе вообще разило чужим духом и химикатами, неспособными убить его. Нет, премного благодарен, решил Юрий, избалованный чистотой сельской жизни, где в доме не было человеческой давки, а свободные пространства со всех сторон продувались свежими ветрами. Значит, концертную одежду надо было покупать. Посматривая искоса на ребят из музыкально-театральных семей, которые не знали этих хлопот, Юрий искал, где взять деньги.

Как-то, возвращаясь после занятий домой, он проходил мимо тумбы с концертными афишами и обратил внимание на одну, с которой к прохожим улыбался красивый юноша. Этому уже довольно известному певцу коллеги по цеху предъявляли обвинение в исполнении ремейков, в отсутствии новых песен в репертуаре. Ну, еще пару лет благодаря своей привлекательности он продержится, а потом потеряет выигрышную внешность и его, едущего на этой старой кляче, обскачут другие наездники, подумал Юрий. И вдруг понял, что может помочь популярному исполнителю и заодно выручит себя.

Уже назавтра он достучался до Кирилла Хабибова и предложил ему свои песни, правда, тоже старые, написанные еще в селе для самодеятельных исполнителей в пору завоевания Надеждиного сердца. Зато эти песни были апробированы на публике, и получили ее одобрение, так как в них говорилось о любви вообще и о любви к юной весне в частности. Возраст Хабибова еще позволял взять их в свой репертуар.

Общий язык нашли быстро, так почему-то удивительно совпали их ауры и ничто друг в друге их не напрягало.

— Ноты с тобой? — спросил Кирилл, с любопытством отреагировав на предложение посетителя. — Принес? — переспросил, когда тот кивнул утвердительно.

— Зачем? Они у меня тут, — Юрий стукнул себя по лбу. — Но, конечно, запишу для тебя, если сторгуемся.

— Ты поешь? — Кирилл, похоже, был человеком малоразговорчивым, хотя понятливым и деловым. — Как у тебя с голосом?

— Скажем так — могу показать любую песню, — понял Юрий, что от него требуется.

— Пошли!

Кирилл пригласил гостя в комнату, где основное пространство занимал рояль, и показал на стульчик, стоящий перед клавиатурой, он был без спинки, но с шарниром в единственной крепкой ножке.

Юрий сел, удобно устроился на чуть прогнутом сидении, крутнулся вокруг оси, осваиваясь, размял пальцы и положил их на клавиши.

— Поехали? — зачем-то спросил у хозяина.

— Я слушаю, — сухо ответил тот, пристально наблюдая за его приготовлениями.

И вдруг после сказочно-поэтического музыкального вступления объем комнаты заполнили модуляции чрезвычайно чистого высокого голоса, который, однако, был баритоном, как и у Кирилла. Этот голос лился свободно, меняя свои переливы, высоту и тембр, воссоздавая мелодию — проникновенную и волнительную. Так прозвучала одна песня, вторая, третья. А потом Кирилл потерял счет и просто слушал, как поет Юрий. А Юрий, не останавливаясь, показывал по одном куплету каждой песни своего прошлого репертуара, акцентируя внимание на припевах, которые у него особенно здорово получались. Правда, слова песен были простенькими, зато содержательными. Только вот это не всегда отвечало вкусам городской публики, привыкшей к цинизму в любых проявлениях. Именно об этом он и сказал, когда остановился.

— Горожане любят сальности… Сельская аудитория более добродетельна, здесь уж нечего обижаться, — прибавил Юрий, — но я доработаю, если ты пожелаешь, напишу о поцелуях ниже пояса.

— Боже избавь! Проглотят что есть, — с энтузиазмом бросил Кирилл. — Ничего дорабатывать не надо, так как произведения потеряют цельность и органичность. Слова тоже твои?

— Мои. Но взвесь все хорошенько, пока я у тебя есть.

— Сколько ты просишь? — Кирилл не отвечал на шутки посетителя, имел озабоченный вид, будто куда-то спешил.

Юрий назвал свои условия и прибавил:

— Если забираешь все, то завтра можем отправляться к нотариусу. Это недорого. Вот ты прибавишь сюда кое-что из своих наработок, и…

— Какие наработки ты имеешь в виду? — поднял брови Хабибов.

— Твои собственные, — уточнил Юрий. — Ведь ты и сам немного пишешь, я знаю, — хозяин отвел взгляд в сторону, изумленно подняв брови. — Ну вот. И тогда будешь иметь полноценный новый концерт. Заказывай костюмы и — вперед.

Хабибов покачал головой, вроде, взвешивая все сказанное, а глазами показывал, что это приемлемо.