Побег из города отморозков

- Ты мне нужен здесь, приятель. Кто-то должен присмотреть за Хитер и закусочной.

- Я сама могу это сделать, - не согласилась супруга.

- Мы укрепили двери, забаррикадировали окна, но закусочная слишком большая, чтобы один человек мог держать все под контролем, - пытался урезонить жену Джимми. – Одной тут не справиться, а нам с отцом нужно надежное убежище, так что вы с Дарреном охраняете для нас это место, договорились?

Младший брат послушно кивнул головой и прекратил застегивать куртку.

- Джимми, - обратилась к мужу Хитер и... вместо того чтобы умолять супруга остаться с ней, как сделала бы почти любая другая женщина, вытащила из кармана рабочей кофты и протянула супругу короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра. – Прикончи любого, кто встанет на твоем пути!

XV.

Держа револьвер Хитер в руке, Джимми вышел в морозную уиттиеровскую ночь и внимательно оглядел стоянку. Никакого движения, даже ветер стих. Стараясь перемещаться максимально тихо, Джимми прокрался к своему Понтиаку Транс Ам 1977 года. Медленно, избегая любого шума, мужчина открыл замок, протиснулся в салон и осторожно закрыл водительскую дверь. Сидя в тюрьме, Джимми больше всего скучал по Хитер. На втором же месте была его крошка Транс Ам. Каждую ночь он мечтал сесть за руль этой красотки, услышать рокот восьмицилиндрового двигателя, включить на магнитоле "Рождены, чтобы бежать" Спрингстина и выжать 110 миль в час[11]

.

Это все, что тогда было нужно от жизни – его девушка, его машина, пара пива и альбом "Босс" Спрингстина. И вот, казалось бы, все это сейчас есть, только приходится думать о другом. О том, что предстоит разобраться с... да вообще черт его знает с чем или чем... и как...

Джимми завел двигатель. К сожалению, его заставить работать молча или, по крайней мере, договориться на "тихо" было нельзя. Затем включил первую передачу, нажал на педаль газа и тронулся.

Десять минут спустя Джимми подъезжал к трейлеру отца; фары Понтиака осветили голые ветви деревьев. Отис всегда был сварливым социопатом, но с годами его характер умудрился стать еще более скверным. Несколько лет назад Отис продал свою лодку, фамильный дом и купил на эти деньги дом на колесах от Эйрстрим, который загнал в горы, где и осел. За исключением крайней необходимости, свой трейлер Отис покидал один раз в неделю: по пятницам он имел привычку напиваться в "Таверне у Сосны" Салливана. Само собой разумеется, в одиночку.

Джимми сбросил газ, Понтиак почти что на холостом ходу подползал к отцовскому трейлеру, и голые ветки деревьев со скрежетом скользили о корпус машины. Подъехав к входу в фургон, Джимми заглушил двигатель, но, чтобы не оставаться в темноте, оставил включенными габаритные огни. Шины трейлера были спущены, со всех сторон фургон оброс сорняками. Эта махина, судя по всему, уже долгие годы не трогалась с места, поэтому никаких шансов сделать это в ближайшей перспективе у нее точно не было.

Джимми протер запотевшие стекла машины и оглядел местность. Никого не видно. Ни Отиса. Ни Топора Боба. Ни любого другого живого или неживого существа.

Джимми вышел из машины и мгновенно почувствовал, как холод буквально обжег его, словно из самой земли морозный стержень вошел в его подошву и пробрал все тело.

"Как этот старикан умудряется жить в таких условиях", - пронеслось в голове Джимми.

Когда наш герой отбывал срок, отец всего несколько раз навестил его. И "несколько раз" здесь стоит воспринимать отнюдь не в качестве фигурального выражения. За те семь лет они виделись лишь дважды. И Джимми был не в обиде на старика. Просто таким уж человеком был его отец.

Джимми продвигался к трейлеру медленно, сжимая в руке револьвер Хитер. Дыша, он выпускал воздух краешком рта в сторону, дабы пар не мешал обзору. Приблизившись к фургону, Джимми понял, что его дверца приоткрыта – не сильно, буквально на несколько дюймов. Однако, с учетом морозов, которые стояли в Уиттиере зимой, люди даже на один дюйм открывали двери лишь тогда, когда имели четкое намерение покинуть свое жилище или впустить в него гостя.

Джимми медленно подтолкнул дверцу дулом револьвера, готовый увидеть самое ужасное: кровь, кишки, мясо, труп. Однако вместо этого взору мужчины предстал Отис, восседавший в кресле с дробовиком в руках. Формально отцу шел шестой десяток, но выглядел он семидесятилетним стариком. Бледная кожа, волос на голове почти не осталось, но не стоит забывать о том железном стержне, которым обладали все аборигены Уиттиера. Так что, едва приметив дробовик в руках отца, Джимми имел все основания опасаться, что тот не раздумывая пальнет в его сторону, если сын сразу не предупредит о себе до входа фургон.

- Пап, - выкрикнул Джимми. – Это я.

И... отец не разочаровал. Дробь с яркой яростной вспышкой вылетела из ствола двенадцатого калибра. Джимми прыгнул на землю, однако это уже было бессмысленно. Отис нацелил дробовик на него... На Топора Боба, который за секунды до этого показался за спиной Джимми.