Побег из «Школы искусств»

– Культурный капитализм победит в сегодняшней России руками нынешних отпрысков «новорусских» семейств, – не спрашивая, а подсказывая, произнес Черноусов. И вновь будто ложная память колыхнулась эхом. Что-то знакомое почудилось ему – нет, не в рассуждениях сидевшего напротив человека с гладкой маловыразительной внешностью. Но вот некоторые интонации его мягкого негромкого голоса вызывали несколько неприятное ощущение – словно с ними был связано нечто зыбкое и опасное. Причем связано не в сегодняшнем дне, а где-то в прошлом. «Переезд плохо действует на нервную систему, – подумал Виктор. – Расколем Когана на поездку к Мертвому морю, подлечиться.» Вслух он спросил:

– Вы полагаете, надежда в подрастающем поколении?

– Почему бы и нет?

Черноусов покачал головой.

– На днях я получил письмо от своего старого друга, – сказал он. – Он живет в Москве, преподает в одном из тамошних вузов. Среди прочих, в числе его студентов имеются и дети «новых русских» – те самые, на которых вы возлагаете большие надежды… Так вот, друг мой в письме, будто веселую шутку, рассказывает, что не так давно ему сломали челюсть: не ту оценку поставил на сессии одному из студентов. Будущему юристу, кстати. И это не единичный случай. У меня как раз в то же самое время гостил еще один мой товарищ с женой. Жена – преподаватель. Я им пересказал письмо. «Это что, – заметила она. – Тут хоть из-за оценки. А мне пригрозили за то, что одному такому вот балбесу (кстати, совсем неплохо учившемуся) и порекомендовала вести себя на уроках приличнее. На следующий же день в школу заявились двое мордоворотов, присланных любящими родителями, и посоветовали сменить тон…» Вот вам и поколение, – ему доставило удовольствие заметить на лице собеседника мимолетное раздражение. Но Смирнов не дал этому чувству прорваться.

– Издержки, – повторил он. – Болезни роста.

– У вас есть дети? – зачем-то спросил Виктор.

– Увы, – вице-президент развел руками. – Но я и не отношу себя к тем, о ком шла наша беседа. Это ведь все теория, я просто объяснял вам некоторые стороны сегодняшней действительности. Что же до нас, господин Флейшман, до нашей фирмы, то смею вас заверить: в деятельности компании «Юг-Финансы-2000» нет ни малейшего привкуса уголовщины.

– Знаете, – сказал Черноусов несколько раздраженно, – не думаю, что вы правы… – он понимал, что ведет себя вопреки всем профессиональным правилам, вступая в диспут с интервьюируемым. Но удержаться не мог. – Вот я живу в гостинице. Посетителей не так много, но большинство из них – явные уголовники.

– Можно подумать, у вас во Израиле нет своей мафии, нет своих преступников, – добродушно заметил Смирнов.

– Есть, – ответил Черноусов. – Но, видите ли, в Израиле они никогда не останавливаются в отелях, где останавливаются люди из других кругов. Мы с ними как бы ходим по разным сторонам улицы.

– Что ж поделаешь, – Смирнов улыбнулся со смирением, граничащим с издевкой. – Мы пока не построили других улиц. Все ходим по одной… Есть еще вопросы?

– Есть, – сказал Виктор, наклоняясь к микрофону. Он чувствовал себя неловко. Главное – непонятно было, что именно послужило поводом его фактического срыва. Ведь не выставленное же напоказ богатство, в конце концов. «Тоже мне, классовая ненависть вдруг прорезалась," – обругал он себя. И решил в дальнейшем выдерживать академический тон. – Как вы полагаете, – почему так много частных предприятий в СНГ переживают банкротства? По количеству подобных событий на душу населения посткоммунистические страны удерживают прочное первенство…

– Верно, – Смирнов согласно кивнул. – Примерно так же, как лет пять назад число всевозможных бирж в Москве превышало все мыслимые пределы, а три года назад то же самое можно было сказать об инвестиционных фондах. Вас интересует, почему так происходит?

Черноусов кивнул и пододвинул микрофон вице-президенту «Юг-Финансы– 2000».

– Объяснений тому несколько, – сказал Смирнов. – Кстати, журналисты почему-то чаще всего предполагают злой умысел руководства компаний.

– А это не так? – спросил Черноусов. Поддерживая разговор, он помимо собственного желания по-прежнему пытался понять, кого же все-таки напоминает этот человек. Смутное воспоминание несло на себе отпечаток чего-то неприятного и даже опасного. Но он никак не мог ухватить за ниточку и извлечь нужный образ из захламленного чердака, в который превратилась его перегруженная событиями память.

Между тем, Смирнов увлеченно излагал свои мысли по поводу эпидемии банкротств.

– Подозревать всех и вся в злых умыслах – все равно, что видеть во всем происки жидо-масонов – уж извините, господин Флейшман, – говорил он. – Спору нет – и такое случается.

– Что случается? – спросил Черноусов. – Происки жидо-масонов?

Смирнов улыбнулся.