Побежденный дьявол

Ошеломленное лицо Роджера ясно доказывало его вину. Если он и сомневался в том, правильно ли понял, о чем говорит граф, то сейчас все стало ясно. Он оказался способен лишь на то, чтобы рассерженно прошипеть:

— Не собираюсь оставаться здесь и выслушивать всякую чушь! Я считал вас светским человеком, но вы все тот же оловянный солдатик, чья голова забита пуританскими взглядами, над которыми в обществе давно уже смеются!

Граф не отвечал и, слегка скривив губы, смотрел на сэра Роджера таким взглядом, от которого любому захотелось бы поскорее исчезнуть.

Несколько мгновений мужчины стояли лицом к лицу, готовые, казалось, броситься в драку. Но наконец сэр Роджер, пробормотав проклятие, повернулся на каблуках и зашагал к двери. У самого порога он обернулся и бросил:

— Даю вам пять минут, Морин. Если по истечении этого времени вы не спуститесь, я уеду в Лондон без вас.

Он громко хлопнул дверью. Гарри тактично последовал за Роджером, оставив леди Морин наедине с графом. Она снова в ужасе вскрикнула и, откинув назад голову, чтобы получше разглядеть графа, спросила:

— Что случилось? Как вы могли? О Оскар, я так ждала нашей встречи, а вы повели себя жестоко и бессердечно!

— Простите, Морин, — отозвался граф, но я не позволю негодяю вроде Чатема переступать порог моего дома.

— Но он был так добр ко мне!

— Тогда я предлагаю вам отправиться вместе с ним в Лондон.

Морин, положив изящные ручки ему на грудь и приблизив губы к губам графа, прошептала:

— Я люблю вас, Оскар. И заставила Роджера привезти меня сюда, потому что хотела вас видеть, увериться в вашей ответной любви.

Граф взглянул на нее, но, несмотря на огромные, прекрасные, полные слез глаза, умоляющие нотки в голосе, едва уловимый аромат духов, подчеркивающий ее привлекательность, холодно процедил:

— Думаю, Морин, мы оба, к сожалению, забыли, что у вас есть муж.

Ударь он ее по лицу, леди Морин была бы потрясена меньше. Задохнувшись от волнения, она едва сумела выговорить:

— Муж? Но какое отношение он имеет к нам?

— Весьма большое, и поскольку мне нравится Уилсон и я хорошо его знаю, мне стыдно сознавать, что мы оба его предали.

— Да вы с ума сошли! — воскликнула дама. — Неужели Роджер прав, утверждая, что у вас внезапно появились пуританские замашки?

— Возможно, так оно и есть, — пожал плечами граф.

— Не верю! Неужели вы забыли, что мы просто предназначены друг для друга?!

И заметив, что графа ничуть не трогают ее речи, совершенно другим тоном заявила:

— Неужели всего за несколько дней вы превратились в такого ханжу, что искренне считаете, будто жена должна хранить верность мужу? — И заносчиво вскинув подбородок, добавила: — Если это правда, вы станете посмешищем всего Лондона.

— Вернее сказать, той части общества, к которой принадлежите вы, — поправил граф. — Мой ответ очень прост: пусть себе смеются!

Леди Морин пронзительно вскрикнула:

— Хотите сказать, Оскар, что устали от меня? Что я вам надоела?

Она говорила так, словно сама мысль об этом была невозможна, и граф медленно ответил:

— Вы очень привлекательная женщина, Морин, но мне неприятно думать, что я обкрадываю другого мужчину; это унизительно не только для него, но и для меня.

Леди Морин топнула ножкой:

— Если вы говорите правду — значит, вы просто обезумели! Боже, самый страстный и пылкий любовник, которого я когда-либо знала, теперь годится только для Бедлама!

Она посмотрела на него так, словно отказывалась верить в происходящее и, протянув руку, нежно сказала:

— Оскар, дорогой, мы не можем вот так расстаться!

— Думаю, это самое лучшее, что мы можем и должны сделать, Морин, — бесстрастно отозвался граф, — и эти утомительные споры ни к чему не приведут.

— В таком случае я уезжаю! — объявила леди Морин. — И ненавижу вас, Оскар. Слышите? Ненавижу!

— Мне очень жаль, но ничего не могу поделать, — покачал головой граф.

— Ничего?! — всхлипнула леди Морин и, вспомнив, что пять минут, которые дал ей сэр Роджер, почти прошли, с оскорбленным достоинством направилась к выходу. Взявшись за ручку двери, она обернулась и, видя, что граф не шевельнулся, воскликнула:

— Вы еще пожалеете об этом, Оскар! Очень пожалеете!

И гордо подняв голову, выплыла из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь. Только когда звук ее шагов затих, граф подошел к окну, с жадностью глотая прохладный воздух, словно задыхался.

Через несколько минут в библиотеке появился Гарри. Ему хватило только одного взгляда на графа, чтобы понять, что сейчас творится в его душе. Он поскорее подошел к подносу с напитками и налил два бокала шампанского, а потом, положив руку на плечо друга, тихо сказал:

— Ты был прав, Оскар. Чатем — омерзительный тип, и я рад, что больше его не увижу.

Граф поднес бокал к губам и ответил:

— Боюсь, они не замедлят сочинить историю, в которой будет поровну лжи и правды и скандал повредит фамильной чести Ярдкомбов.

— Вряд ли, — возразил Гарри.

— Почему?

— Потому что людям не отказывают от дома просто так и никто не усомнится в том, что у тебя были достаточно веские причины, чтобы выставить эту парочку из Ярда.

— Я об этом не подумал.