Читаем Побочный эффект полностью

Повеселела Паулина сразу, после первого же бокала. Однако это все еще была мама. Щедрой рукой Вадик подливал ей шампанского, не забывая отсчитывать: раз, два, три… Уже после второго мамин взгляд слегка осоловел, язык начал выдавать странные речи про Паулину Видовскую. Третий бокал и вовсе оказался решающим. Взгляд Паулины сконцентрировался на Вадиме:

– Ай, какой красивый мальчик! Малыш, а ты не «голубой»? Для гетеросексуала выглядишь слишком хорошеньким.

И тут же, без перехода, даже без паузы:

– Мальчик, хочешь попробовать звездного тела?

Мальчик хотел. Еще как хотел! Он три бесконечных года мечтал об этой волшебной ночи. Паулина была в ударе. Да и Вадим на сей раз не подкачал, не опозорился. Мама осталась им довольна.


Меньше, чем через год, подгадав к получению Вадимом аттестата, чета Черкасовых перебралась в Москву. Николай, дослужившись до генерал-майора, получил и новую должность при главном штабе. Хоть и небольшой начальник, но и не последний офицеришка. Вадим, как и рассчитывал, получил золотую медаль, а потому без особых проблем стал студентом престижнейшего в стране университета – МГУ.

Командировки у отца нынче случались очень часто: мотался с проверками по стране практически каждый месяц. То на три дня уезжал, то на неделю. Иной раз таких командировок случалось и по две в месяц. Настали для Вадима золотые деньки.

* * *

– Если бы я знала тогда, если бы знала…

И такая бесконечная боль сквозила в Ирином голосе, такая тоска и безысходность, что собеседница и сама, словно участница описываемых событий, вздохнула печально. Но говорить ничего стала. Да и что она могла сказать. В данной ситуации она могла лишь слушать.

– Я ведь действительно думала, что он меня любит. То, что не любила я, ничего не значило. Тогда мне казалось важным, чтобы меня хоть кто-то любил, хоть кто-нибудь! Меня ненавидел Сергей, презирала Маришка. Мама умерла, единственную подругу я сама готова была придушить. Я оказалась одна на этом свете, никому не нужная. И тут вдруг, как глоток свежего воздуха – этот мальчик, Вадим. Красив, как Аполлон, великолепно сложен, тело молодое, упругое, натренированное. А главное, он смотрел на меня такими глазами! И мне неважно было, люблю ли я его. Для меня была важна лишь его любовь ко мне. Если бы не он, я бы давно разучилась дышать. Он был моим воздухом. Вот скажите, вы воздух любите? Не в смысле «погулять, подышать свежим воздухом». А просто воздух, тот, которым дышите. Вы его любите, любите каждый вдыхаемый глоток? Вряд ли. Вы наверняка просто не задумывались об этом. А ведь без воздуха человек умрет. Вот так и я. Я бы просто умерла без Вадима. Не потому, что люблю. Нет, я никогда его не любила, ни одного дня. Я просто позволяла ему себя любить, позволяла быть рядом, чтобы не быть одной. Потому что одиночество – это страшно. Нет зверя страшнее одиночества.

* * *

Золотые деньки как наступили, так и закончились, то есть практически в одночасье. Пять лет Вадим наслаждался жизнью, пять замечательных лет. Хотя бы дважды в месяц они с мамой оставались вдвоем. И уж конечно, никогда командировки не ограничивались одним днем – минимум тремя. Итого, в самый «жидкий» месяц Вадим целую неделю был единственным и полновластным обладателем сокровища под именем Паулина Видовская.

По пьяным материным высказываниям он давно уже догадался, что в молодости она была певицей, той самой Видовской, и звездное прошлое оставило в ее душе неизгладимый след. Каждый раз, глотнув шампанского, она неизменно возвращалась в то далекое время, когда была еще свободной и независимой. Потому и не узнавала Вадима, ведь в пьяных грезах ей было лишь слегка за двадцать, там она была незамужней и бездетной, ведь Вадик у нее появился чуть позже, когда отец увез ее из Москвы, подальше от славы и поклонников. Теперь понятно было Вадиму, почему все эти годы от него скрывали звездное прошлое матери – видимо, немало сплетен породила на свет разгульная жизнь Паулины. И вряд ли те сплетни были лишены оснований – ведь даже Вадиму поначалу бывало неловко за мамины сексуальные фантазии. Правда, неловкость прошла довольно быстро, как только ей на смену пришла уверенность в том, что, как бы ни пыталась, а утром мама не сможет вспомнить ничего из происшедшего накануне. А потому необходимость стесняться отпала, и теперь можно было позволить себе любые, даже самые некрасивые вольности и шалости – мама, вернее, Паулина Видовская, принимала такие шалости с восторгом, не пугаясь самых смелых экспериментов.

Перейти на страницу:

Похожие книги