Почему Америка наступает

Можно представить сложность переговорного процесса. Одни страны топят в основном углем, другие нефтью, и те и другие «пачкают» много. Третьи – ядерные державы, и имеют множество реакторов, ни углекислого газа, ни озона не выделяющих. У четвертых же много гидроэнергии или геотермальных источников, им легко требовать от других соблюдать чистоту. Поэтому согласовать интересы сложно. Возьмем частный момент: поскольку метан (СН₄) также относится к парниковым газам, ограничения по выбросам распространяются и на него. А он обильно выделяется почвой рисовых полей. Естественно, предлагаемые «странами Севера» (развитыми странами) ограничения на агротехнику риса не очень нравятся его производителям. У них есть встречные обвинения: много метана производит в процессе пищеварения крупный рогатый скот. Пусть европейцы и американцы, привыкшие есть много мяса, больше налегают на свинину – свиньи в отношении метана более экологичны. И так далее.

Так есть польза от «протоколов киотских мудрецов» или один вред?

Я сторонник мизантропических взглядов: если ограничивается почти любая деятельность человека – то это либо к лучшему, либо не повредит. Есть медицинский принцип – «не навреди»; трамвайный принцип – «не высовывайся»; дворовый принцип – «не отсвечивай». Все они означают одно и то же: высшее благо – недеяние. Чем меньше наворотишь, тем легче будет потом расхлебывать.

Для нас тем более все эти Киотские протоколы, пока не требующие дополнительных затрат, ни вреда, ни пользы не принесут. Вот если на основе этого и подобных документов нас начнут вышибать с каких-нибудь рынков, используя их как средство внеэкономического давления (что уже произошло с нормативами на шумность авиации – тоже отрасль экологии, или с магистральными автотягачами) – тогда будет нехорошо. Утешаться мы будем тем, что наказывают нас беспочвенно – никаких доказательств того, что Киотские протоколы приносят кому-нибудь пользу, нет. Они – как магические обряды – даже образованные люди порой соглашаются на их проведение: пожилым родственникам это кажется нужным, а никакого вреда уж точно не причинит.

Если только… если только у этой «парниковой паники» нет какого-то неясного пока подтекста. Ведь были примеры, когда компьютерные модели поворачивали развитие человечества.

О ПРОГНОЗИРОВАНИИ

«Некий человек шел берегом реки, увидел рыбака и захотел над ним подшутить. Спрошу-ка я его, ловится ли рыба, – подумал он. Если он ответит, что нет, то я скажу, что такой дурак даже рыбку поймать не может; а если скажет, что да – то я скажу, что такому дураку только рыбку ловить.

Решил так, подошел и спросил:

– А что, милейший, ловится ли рыбка?

На что рыбак ответил:

– Знаешь что, а не пошел бы ты к черту?»

История про формальную логику

Не так уж и давно, всего-то в XVIII веке, многие высокообразованные люди считали, что есть математические алгоритмы, позволяющие путем перестановки и замены букв вопроса получать прямо из вопроса правильный ответ. Интересно бы, кстати, проверить с помощью современной техники, вдруг такие алгоритмы действительно возможны? Набрать побольше вопросов с известными ответами и попробовать выявить закономерность. Только не ошибиться с исходным материалом, не все общепринятые истины верны, ведь Волга в действительности впадает вовсе не в Каспийское море.

Компьютерное моделирование не всесильно, увы. Причина концептуальная: строя модель, пользуются известным поведением какого-то объекта в каком-то диапазоне условий. Ну, например, продувают крыло в аэродинамической трубе; делают 10 замеров подъемной силы на различных скоростях потока, откладывают точки и соединяют их линией, скорее всего, не совсем прямой. Это уже модель. Затем уже без продувки можно определить подъемную силу на промежуточных скоростях – с некоторой достоверностью. Но ведь важно-то знать ее на скоростях, в трубе недостижимых – а вот именно этого-то и нельзя. Можно, конечно, продолжить линию графика вперед – но какова ее форма в действительности? Аэродинамика крыла может сильно отличаться в зависимости от условий. На практике сопротивление воздуха на высоких скоростях меняется по сложному закону, и, например, при достижении скорости звука авиаконструкторы и летчики-испытатели встретились со многими, всегда неприятными, сюрпризами.