Почему дети убивают. Что происходит в голове у школьного стрелка

Доктор Роберт Хаэр называет психопатов «двумерными персонажами без эмоциональной глубины и сложных и запутанных мотивов, конфликтов и психологической неразберихи, из-за которых так интересны даже обычные люди… Практически все исследования внутреннего мира психопата рисуют бесцветную картину»^{1}.

Впрочем, школьные стрелки-психопаты психопаты не до такой степени. Они нарциссы без эмпатии, но у них есть чувства. Из-за чувств-то они и опасны. Из-за того, что они ощущают себя приниженными и неполноценными, им необходимо возвышаться над другими. Из-за социофобии и неспособности вписаться они несчастны. Из-за неуверенности в себе они злятся на тех, кому завидуют.

Поскольку о внутренних переживаниях Дрю Голдена известно немногое, в основном наше понимание стрелков-психопатов основано на Эрике Харрисе. Но три потенциальных стрелка, обсуждавшихся в этой главе, подтверждают предположения о логике стрелка-психопата. Джонатан был нарциссом и садистом, но при этом находился в депрессии и ненавидел себя. Из-за отказа девочек он чувствовал себя бессильным. В ответ у него появилась потребность доминировать, убивая их. Роджер — хулиган, повышавший себе самооценку с помощью запугивания и силы. Впрочем, за суровым фасадом прятался мальчик в депрессии, который страдал от социофобии и чувствовал себя обделенным жизнью. Грэм показал куда меньше уязвимости, чем Джонатан или Роджер, но даже он впадал в депрессию и суицидальное мышление после разрыва с девушкой.

Часто говорят, что классические психопаты неизлечимы. Им нравится быть собой, они не видят причины меняться. Настоящие и потенциальные стрелки-психопаты необязательно такие же. Их нарциссизм — попытка компенсировать неполноценность. Их гнев — отклик на социальную и личную фрустрацию. Значит, есть и возможность вмешаться. Депрессию можно лечить. Самооценку можно поднять. Социальные навыки — развить. Эмпатии — научить. Мальчик, являющийся потенциальным стрелком-психопатом, — не безнадежный случай.

Точно так же можно лечить потенциальных школьных стрелков из травмированной категории. Им нужно осмыслить влияние травм на свою личность, отношения и мировоззрение. Нужно выработать здоровую стрессоустойчивость, что позволит справляться с давлением без угрозы для окружающих.

Симптомы потенциальных стрелков-психотиков необходимо лечить препаратами и индивидуальной психотерапией. Еще им нужна поддержка из-за депрессии, эмоциональной изоляции, плохой самооценки и социальных проблем.

Вообще говоря, многими стрелками движет отчаянная безнадежность. Главная задача при лечении потенциальных стрелков — дать им надежду на будущее. Если они увидят выход из кризиса помимо убийства и/или самоубийства, вероятность, что они совершат насилие, снизится.

Что происходит с потенциальными стрелками, которых останавливают раньше, чем они осуществляют свои планы? Это только временная помеха и они обречены совершить акт насилия позже? И что с настоящими стрелками? Если бы им помешали убивать в подростковом возрасте, не натворили бы они позже еще больших ужасов?

Последнее говорили об Эрике Харрисе — что если бы ему помешали в школе, то он бы наделал куда больше вреда во взрослом возрасте. Это действительно возможно. Он хотел пойти в морпехи и учиться обращению со взрывчаткой и сносу зданий. Представьте себе взрослого Эрика Харриса — бывший морпех, военный эксперт по взрывчатке. В «Колумбайне» не сработала ни одна большая бомба Эрика. У профессионала по сносу бомбы сработали бы. И сама мысль об этом пугает.

Но это не единственный возможный исход. Допустим, он попал в морпехи. Он мечтал о статусе, а морпех — это высокий статус. Кроме статуса он бы нашел свое место в мире — место, где он свой. Он был умным прилежным мальчиком, который мог добиться успеха в армии. И служба могла бы придать его жизни смысл. Он писал в дневнике: «Из меня бы вышел охренительный морпех — был бы повод сделать что-то хорошее»^{2}

. Помимо армии возможны и другие факторы, которые бы позволили Эрику сменить направление. Он писал, что, возможно, достаточно всего комплимента, чтобы он отозвал атаку. Или секса. Он находился в отчаянии — в кризисе. Возможно, для него все изменилось бы, если бы он просто нашел девушку.

Подростковые годы — для многих время кризиса. Например, многие подростки задумываются о самоубийстве или даже совершают попытки. Подавляющее большинство проходят кризис и дальше живут полной жизнью. То же может относиться к тем, кто замышляет убийство. Если во время кризиса их оберегать и поддерживать, то и их может ждать продуктивная — и безопасная — жизнь. Группа риска — необязательно пожизненный приговор.

Я знаю тех, кто оглядывается на свои мысли об убийствах и удивляется: «Что это лезло мне в голову?» На тот момент насилие кажется выходом. Однако уже немного погодя они могут взглянуть на вещи с совершенно другой стороны. Таким образом, критически важно остановить молодых людей в кризисе раньше, чем они перейдут к насилию. В восьмой главе есть руководство для того, как это можно сделать.