Почему и нет? Часть вторая

  Пока мы приближались к Кутузову, Кутузов сам приблизился к нам. Оказывается, пока добирались, произошла битва при Рущуке. Наши войска, располагая вчетверо меньшим количеством людей, чем 60-и тысячная армия противника, но имея преимущество в артиллерии, разбили турка, заставив армию бежать в панике. Русские потеряли в битве всего пятьсот человек против пяти тысяч турецких вояк. Десять к одному. Чем не победа? Но только после этой виктории Кутузов неожиданно отступил, очистив болгарскую сторону Дуная и взорвав укрепления Рущука. Теперь уже турки переправлялись на наш берег и строили укрепленный лагерь, накапливая силы для удара. Против их позиций стояла русские войска. Пока обе силы не делали решительных шагов. В этот момент я и вышел в расположение Дунайской армии.

  Просто сдался в плен первому попавшемуся уланскому патрулю, попросив доставить меня как можно быстрее к его высокопревосходительству генералу от инфантерии Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову, поскольку имею для командующего русскими войсками секретный пакет. Нас разоружили, но не обыскивали. Не принято, наверное. И мы в сопровождении улан отправились в ставку.

  Так я встретился с легендой.

  Генерал сидел на широкой лавке, положив локоть на край стола, стоявшего справа, словно опирая на него свое тело. Пожилой, полноватый, несколько даже обрюзгший человек.

  Холеный. Руки, лицо и седые волосы ухожены, словно у олигарха после спа-салона. Мундир добротный и свободный, явно не уставной. Наград нет, за исключением одной, по-видимому, самой дорогой для него - портрета Екатерины в алмазах, который носил на алой нашейной ленте. В сапоги можно смотреться как в зеркало. На столе - знаменитая фуражка-бескозырка. Глядит на меня. Двумя глазами. Правда, правый подслеповато прищурен, почти прикрыт веком и слезится, но создается впечатление, что хоть плохонько, но видит. Вот так так! Первая неожиданность. Зато левый глаз смотрит жестко и высокомерно.

  О Кутузове говорили и писали всяко. От восхваления до небес, к полному мешанию с грязью. Историки и военные двести лет ломают копья в своих трудах об этом человеке. Общего мнения не имели ни его современники, ни жители более поздних времен. Так вот о современниках....

  Ростопчин ругал, Давыдов ругал, Александр не любил и тоже ругал. Бенкендорф ворчал хоть и уважительно. Ермолов плевался и хвалил одинаково.

  В Свите при дворе его побаивались за мстительность. Не прощал Кутузов пренебрежения к себе. Не любили, но до открытого неуважения не доходило. Знали - чревато. Запомнит и отплатит.

  Но всегда, когда становилось туго, к делу подключали Кутузова. И он частенько ситуацию поправлял. Причем по-всякому, порою маневром, хитростью и дипломатией он добивался большего, чем можно было достичь открытым боем. Были и ошибки, как без них. Но и неудачи он умел как-то переживать с минимальным для себя ущербом. Умен и осторожен, хитер и изворотлив, хоть при случае бывал смел до безрассудства. Игрок искусный, что на поле боя, что при дворе. Словно седой волк, побывавший в капкане. Не молод, калечен, а замаешься с ним один на один выходить.

  Особо близких друзей не имел, хоть накоротке был со многими. Офицеры и молодые генералы не особо жаловали Кутузова, тот не давал им погеройствовать, избегая по возможности боя. А еще частенько присваивал себе чужие заслуги. Впрочем, тогда многие этим грешили. Царедворец, одним словом.

  Но это все чужие мнения, вычитанные там или подслушанные уже здесь. А я хотел сам разобраться, что и кто он - Михайла Илларионович. Хоть и не гений, но ставший победителем гения. Что за личность?

  В гляделки мы играли недолго. Генерал протянул руку.

  - Пакет... - Голос негромкий, спокойный, чуть ли не ленивый.

  - Позвольте, ваше высокопревосходительство, скинуть сюртук, пакет зашит под подкладку. - Я вопросительно посмотрел на Кутузова. Тот кивнул.

  Адъютант помог мне распороть ткань, поскольку ничего режущего у меня не было под рукой, и из-под подкладки мы извлекли плотный конверт. Потом он ловко вскрыл его, разрезав стягивающие пергаментную бумагу пакета бечевки. Выложил бумаги на стол и отошел в сторону, а я тем временем опять оделся в свой дорожный сюртук. Сюртук хоть и с отпоротой подкладкой, но смотрится лучше пропотелой и грязноватой нижней сорочки. В дороге за собой следить некогда было.

  Михайла Илларионович просмотрел бумаги быстро. Его левый глаз цепко выхватывал из исписанных листов информацию и, видимо, она чем-то радовала командующего. Хотя, что может быть хорошего в наступлении противника? Но нет. Генерал доволен полученным вестям - однозначно.

  - Ну, мОлодец... - взгляд Кутузова опять уперся в меня. - Рассказывай. Кто таков? Кто послал с пакетом? Как добыли сведения? Какими путями в ставку попал? Все нам поведай.... Служишь?

  - Так точно, ваше высокопревосходительство. Иркутского драгунского полка поручик Горский Сергей Александрович. Сейчас вне полковой службы. Был командирован за кордон по делам приватным совместно со штабс-капитаном лейб-гвардии Драгунского полка Черкасовым Вадимом Борисовичем. Инкогнито....