Почему мы любим. Природа и химия романтической любви

Таким образом, заключает Миллер, все эти чудесные умения эволюция дала человеку лишь для того, чтобы повысить его шансы на достижение успеха в брачных играх. Мы – лишь «машины для ухаживания», утверждает он. (80) Те из наших предков, кто обладал умением поэтично говорить, искусно рисовать, ловко плясать или произносить пламенные речи на нравственные темы, считались более привлекательными партнерами. Подобные талантливые личности производили на свет больше потомков. Таким образом, постепенно все эти способности оказались встроенными в наш генетический код. А чтобы выделиться на фоне окружающих, наши предки специализировались в той или иной области и, таким образом, способствовали появлению того бесчисленного разнообразия человеческих типов, которое мы наблюдаем сегодня.

Миллер признает, что элементарные формы таких умений были полезны для выживания на покрытых травой равнинах древнего африканского континента: ведь у всех этих талантов существует множество применений. Однако он уверен, что данные способности со временем принимали все более сложные формы, поскольку нравились противоположному полу, представители которого были склонны выбирать партнеров, обладающих способностями в музыке, сочинительстве и иных подобных сферах. «Ум развивался при свете луны», – заключает он. (81)

Я согласна с теорией Миллера. Для примера рассмотрим эволюцию языка. Нашим предкам требовалось лишь несколько тысяч слов и простейшие грамматические конструкции, чтобы сказать: «Лев идет!» или «Подай орехи!» Однако цветистая поэтическая речь, музыкальные способности и прочие сложные человеческие таланты, по-видимому, развивались по мере того, как мужчины и женщины поколение за поколением демонстрировали себя с лучшей стороны в качестве потенциальных партнеров.

Однако почему древние люди вдруг начали предпочитать ухажеров, обладающих подобными необычными талантами? Для этого в человеческом мозге должен был развиться определенный механизм, способный заставить тех, кто делал выбор на брачном рынке, благосклонно воспринимать стихи, мелодичные напевы и прочие яркие способности, которые демонстрировали ухажеры.

Дарвин кое-что писал о том, как, по его мнению, различные существа реагируют на подобные демонстрации и почему они делают выбор в пользу определенного партнера. По его мнению, процесс выбора был связан с действующими критериями красоты. Самки всех видов, писал он, питают слабость к внешней привлекательности. Тем не менее он не мог понять, как именно в мозге животных функционирует механизм аттракции, признавая: «Сложно отыскать прямые доказательства их способности оценить красоту». (82)

Перед Миллером стояла та же дилемма. Ведь наряду с изменением поведения поклонников эволюционный процесс должен был соответствующим образом изменить процесс функционирования мозга у тех, кто делает выбор, обеспечив их способностью видеть различия между сигналами, посылаемыми разными ухажерами, и отдавать предпочтения некоторым из них, останавливая свой выбор на том или ином поклоннике.

Так, Миллер предположил, что наряду с эволюцией умственных и физических способностей человека происходило развитие «ментальных функций», «техник сексуального выбора», которые позволяли разбираться в ухищрениях ухажеров и формировать определенные предпочтения. Именно так наши предки развили в себе вкус к лингвистическим талантам, картинам, нарисованным на песке, харизматическому ораторскому искусству, моральной твердости и многим другим впечатляющим способностям, присущим человеку, наряду со способностью проводить различия, запоминать и оценивать все эти уловки в ходе ухаживания.

Тем не менее Миллер не выдвинул конкретных предположений, что именно заставляет объект ухаживаний предпочесть одни проявления талантов другим. Он лишь заметил, что мозг обладает неким «прибором для измерения уровня удовольствия» и что, вполне вероятно, в этом процессе задействованы эндорфины – природное обезболивающее, вырабатываемое мозгом.

Я полагаю, что «прибором для измерения удовольствий» служит механизм стимулирования романтической страсти, который регулируется цепочками распределения дофамина через хвостатое ядро и другие зоны мозга, отвечающие за получение вознаграждения. По мере того как древние мужчины и женщины придирчиво присматривались к потенциальным партнерам, древний механизм животной привлекательности постепенно переключался на романтическую страсть, свойственную человеку. Именно он помогал выбрать наиболее желаемый объект страсти и изобретательно ухаживать за ним, посвящая ему всю свою любовную энергию и время ради получения самой высокой награды – размножения.