Почему он выбрал Путина?

Однако вскоре стало ясно, что контролируемая коммунистами Дума может не утвердить Черномырдина: красные не собирались ему прощать, что в течение пяти с лишним лет своего прежнего премьерства Виктор Степанович в общем-то, хотя и не очень уверенно, продолжал либеральный курс, намеченный Гайдаром. Этот курс по-прежнему был неприемлем для наследников Ленина Сталина. Угроза, что президент распустит нижнюю палату в случае троекратного неутверждения Черномырдина, на этот раз не очень испугала думцев: левые были убеждены, что в обстановке тяжелого кризиса, начавшегося 17 августа, на новых выборах они получат гораздо больше голосов, чем имеют сейчас.

В общем, охотнорядцы провалили ельцинского кандидата и раз, и другой…

Следовало ли выдвигать его в третий раз? Ельцин заколебался. Возможно, стоило снова пойти ва-банк, как он не однажды это делал, продемонстрировать свою решительность и непреклонность. Однако на этот раз Ельцин дрогнул, отступил, − решил уступить оппозиции, заменить Черномырдина на вполне проходного Примакова…

Черномырдин выступил с «прощальной» речью по телевидению, где, в частности, сказал:

Хотел бы сказать всем, кто в эти дни с пеной у рта нападал на президента, на меня, на само государственное устройство России. Та система власти в стране, которую мы с таким трудом создавали все эти годы, не просто абстрактные демократические институты. Сегодня это, по сути, то, что позволяет удержать страну над пропастью, вытащить экономику из кризиса. Крушить государство, действовать по принципу «чем хуже, тем лучше» может только тот, кто желает для России беды! Поэтому я еще раз обращаюсь к своим оппонентам. Не тешьте себя иллюзией! Ни красных, ни розовых не будет. Эти цвета закрасят черным и коричневым.

Это было, пожалуй, самое лучшее выступление Черномырдина за все годы его пребывания в публичной политике. Поднявшись в ее высшие эшелоны в качестве «красного директора», «крепкого хозяйственника», он совершил значительный дрейф в сторону демократии и реформ, хотя и не стал тут фигурой номер один.

Если вспомнить, как «на ура» Черномырдин был утвержден премьером 14 декабря 1992 года, и сопоставить это с тем, как теперь оппозиционеры, можно сказать, костьми ложились, чтобы не допустить его в Белый дом, контраст разительный. В системе «свой чужой» левое большинство перестало определять Черномырдина как своего, стало четко относить его к чужим.

Между тем, совершенно очевидно, что если бы Черномырдин вновь стал председателем правительства, а затем поднялся бы еще выше по ступеням карьерной лестницы, он был бы не худшим президентом России. Остановив его продвижение к президентскому креслу, коммунисты оказали очередную «великую услугу» стране. В связке с ними уже в который раз выступили «яблочники». Что ж, скажем и тем, и другим за это великое спасибо. Размахивая своими красными и розовыми флагами, они, как и предупреждал Виктор Степанович, проложили дорогу другим, еще более зловещим знаменам.

* * *

Примаков, которому предложили заменить Черномырдина, поначалу, довольно упорно, отказывался идти в премьеры, уверял, что пост министра иностранных дел, который он в то время занимал (с припиской «и.о.»), его вполне устраивает. Однако, в конце концов, согласился.

Вряд ли Ельцин и его окружение всерьез надеялись, что Примаков и подобранные им министры действительно способны решить те задачи, которые было необходимо решить, однако ситуация в стране после дефолта 17 августа была настолько тяжелая, что самым важным в тот момент представлялось несколько успокоить народ, в котором по-прежнему преобладали «левые», прокоммунистические настроения, добиться этого с помощью соответствующей риторики, на которую Примаков и его единомышленники были большие мастера.

Впрочем, и Ельцин, и его приближенные считали, что правительство Примакова вполне может просуществовать до выборов 2000 года: по-видимому, в Кремле искренне поверили, что Евгений Максимович в самом деле, с ним об этом заранее договорились, не будет претендовать на роль главы государства и, соответственно, не станет помехой для того, на кого поставит власть.

Большинство россиян встретило назначение академика с одобрением. Это назначение действительно в какой-то степени успокоило людей. Имидж сугубо положительного, рассудительного, мудрого, доброго дядюшки, который всегда являл собой этот деятель, в самом деле, вселял в простых людей надежду, что новый премьер сумеет выправить положение, выровнять накренившуюся и изрядно уже зачерпнувшую воды государственную лодку. После семи неспокойных лет реформ многие, наверное, даже большинство жаждали примаковской положительности и надежности.

В общем, правительство Примакова сразу же окрестили «красным», или, по-другому, левым, левоцентристским. Оно и было таковым и по своему составу (экономический блок, например, в нем возглавил бывший председатель советского Госплана Юрий Маслюков), и по тяготению (впрочем, не слишком афишируемому) к старым советским методам управления экономикой, основанным на госрегулировании.