Почему Россия не Америка. Версия 2.0

Через два дня немцы кредит СССР предоставляют.

Финансирование кредита произвел die Deutsche Golddiskontbank (Германский Золотой Учетный Банк «ДЕГО»). Сумма — 200 млн. германских марок, который выдавался СССР в течение 2-х лет, (120 млн. в первый год) сроком на 7 лет под 5 % годовых. К этому кредитному соглашению тоже был «конфиденциальный протокол», по которому германское правительство за счет немецких налогоплательщиков обязалось возвращать СССР 0,5 % годовых, уплаченных нами «ДЕГО», т. е. этот кредит фактически был дан под 4,5 %.

На что кредит был направлен? В соглашении говорится конкретно: «…исключительно поставки для инвестиционных целей, т. е. преимущественно: устройство фабрик и заводов, установки, оборудование, машины и станки всякого рода, аппаратостроение, оборудование для нефтяной промышленности, оборудование для химической промышленности, изделия электротехнической промышленности, суда, средства передвижения и транспорта, измерительные приборы, оборудование лабораторий. Сюда относятся также обычные запасные части для этих поставок. Далее сюда включаются договоры о технической помощи и о пуске в ход установок, поскольку эти договоры заключены в связи с заказами, выдаваемыми на основании настоящего соглашения…»

Интересно, что заказы производило советское торгпредство бесконтрольно. «ДЕГО» (и это оговаривалось соглашением) не имел права требовать от германских фирм-поставщиков никакой ответственности за этот кредит, то есть при общей инвестиционной направленности он не был «связанным» — германское правительство не могло нам «впарить» что-то по своему усмотрению.

«Если бы перед войной СССР сумел взять кредит у своих предполагаемых союзников по будущей войне, у Англии или США, то и это уже было бы подвигом. Но взять перед войной кредит у совершенно очевидного противника — это невероятно!»

Вот так. Неудивительно, что никто из ныне живущих виновников финансовой катастрофы 80-х — 90-х годов не заинтересован, чтобы кто-то вспомнил о том, как раньше брали кредиты. Такой кредит, да еще взятый в тех условиях, да еще использованный только на инвестиции, а не на «консультантов» — не только оправдан. Это свидетельство высочайшего профессионального уровня государственных руководителей того времени. Приведу опять-таки слова Ю. И. Мухина: «кредит — это использование рабочих рук в других странах в помощь собственным рабочим и берется он только в жизненно важных случаях».

К слову, в истории нашего государства бывали чрезвычайно критические периоды. Так, в 1927 году сложилось тяжелейшее положение с хлебными заготовками. В стране случился неурожай — собрали на 10 млн. тонн меньше, чем в предыдущем году, а главное, товарный хлеб был у кулаков — середняки еле были способны себя прокормить. А зажиточные крестьяне не торопились сдавать зерно, резонно полагая, что к весне хочешь не хочешь правительство поднимет закупочные цены. Выход был потом найден, не об этом сейчас речь, но интересно, что предложения со стороны Запада о предоставлении связанных кредитов (то есть целевых, специально на закупку зерна) наши отвергли, а вот предложения о кредитах на оборудование для индустриализации рассматривали всерьез.

Удивительно, ведь на базе хлебного кризиса оживились и оппозиционеры в партии, и бывшие хозяева заводов и шахт начали передавать весточки старым специалистам, продолжавшим на этих предприятиях управлять, и даже зашел разговор об интервенции в Россию силами Польши и прибалтийских стран при поддержке Запада. В обывательской среде того времени бытовало мнение, что большевики накануне краха.

Почему же в этих условиях, под угрозой падения советской власти, большевики не соглашались на кредит для закупки зерна, а соглашались на кредит для закупки промышленного оборудования? Кстати, это не описка — не вымаливали кредит, а соглашались рассмотреть предложения Запада о предоставлении нам кредита. Так вот по этой самой причине: хлеб съел и забыл, а долг остался. Но если взял в кредит, построил завод и сделал на заводе пушку со снарядами, то забыл уже не о съеденном хлебе, а об угрозе интервенции, а это более важно. То есть и тогда большевики думали о перспективе, как бы ни было трудно, что делает им честь.

Из вышесказанного понятно, что такое «жизненно важные случаи». Это, в общем, понимают и демократы. Поэтому они и пытаются представить ситуацию в те годы, когда они пришли к власти, как критическую, сходную с предвоенной. В этой связи интересно прочитать описание обстановки 1991 года в своего рода «политическом завещании» демократического движения — «Президентском послании» 1999 года. Там утверждается, что экономика терпела тогда крах, и приводится душераздирающая деталь — на рейдах наших портов стояли иностранные суда с грузом зерна, но не было валюты оплатить разгрузку!