Почему так говорят

Есть такая старинная игра, благодаря которой, как уверяют, развивается терпение и осторожность – бирюльки. Бирюльками назывались крошечные вещички (рюмочки, молоточки, сердечки), которые рассыпали перед игроками. Задача игроков заключалась в том, чтобы маленьким крючочком вытаскивать из груды одну бирюльку за другой, да так, чтобы остальные не потревожить.

Теперь, когда мы говорим о ком-нибудь, что он в бирюльки играет, мы подразумеваем, что такой человек занимается пустяками, ерундой, оставляя в стороне главное и важное.

Весы́ Феми́ды

В древнегреческой мифологии Фемида – богиня правосудия. Её всегда изображали держащей в одной руке меч, а в другой – весы, и обязательно с повязкой на глазах, символизирующей беспристрастие, с которым она судит обвиняемых в чём-то людей. Фемида как бы взвешивает на своих весах все доводы обвинения и защиты и карает виновных мечом. Имя этой богини, а также выражение «весы Фемиды» стали синонимами правосудия, справедливости.

Ви́лами на (по) воде́ пи́сано

Когда мы употребляем это выражение, мы говорим о чём-то очень сомнительном и неясном. Вот только вилы как сельскохозяйственное орудие здесь совсем ни при чём. Слово «вилы» здесь употребляется в значении «круги» (вспомните вило́к капусты – это капуста, начавшая завязываться в кочан). Слово в этом значении давно вышло из употребления, а выражение осталось. Означает оно нечто нереальное, неточное, исчезающее так же быстро, как круги на воде.

(Крича́ть) во всю́ ива́новскую

Кричать во всю ивановскую – значит кричать «что есть мочи, изо всех сил». Только при чём здесь ивановская?

Выражение связано с русской историей. Очень давно, в XVII веке, указы царей зачитывались на городской площади. В Москве указы оглашали на Ивановской площади в Кремле (у колокольни Ивана Великого). Площадь была шумная, многолюдная. Дьяки, читавшие царские указы, старались своим голосом заглушить гомон толпы. Им приходилось не просто читать, а кричать на всю площадь, во всю Ивановскую.

С тех пор и пошло выражение «кричать во всю ивановскую».

Восьмо́е чу́до све́та

При виде каких-нибудь грандиозных сооружений мы часто слышим восклицание: «Да это же восьмое чудо света!»

Почему восьмое, а не девятое или пятое?

Дело, оказывается, в том, что в древнем мире лишь семь знаменитых сооружений мира считались достойными называться чудесами света. Причём, число 7 тоже не было взято случайно – число 7 в древности считалось священным числом.

Вот они, семь древнейших чудес света: гробница царя Мавзола в Галикарнасе; висячие сады Семирамиды в Вавилоне; храм Артемиды в греческом городе Эфесе; египетские пирамиды; гигантская статуя Колосса Родосского; изваяние Зевса работы великого скульптора Фидия в Олимпии; маяк на острове Фарос в Александрии.

Вот тебе́, ба́бушка, и Ю́рьев день!

Выражение тоже связано с русской историей.

До конца XVI века существовал церковный праздник, который назывался Юрьев день (26 ноября по старому стилю). В этот день крестьяне могли покидать своих владельцев и переходить к другим помещикам. Это был единственный «вольный» день в году. Но потом и это право было отнято у крестьян. Пришёл Юрьев день, а крестьяне не могли никуда уйти: им был объявлен новый указ царя. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – говорили крестьяне.

Теперь выражение употребляют тоже по поводу какого-либо неожиданно случившегося неприятного события.

Вре́мя истекло́. Вре́мя течёт

Свыше двух с половиной тысяч лет назад в Вавилоне, а позже в Греции и Риме появились водяные часы (клепсидра), которые долгое время были единственным прибором для измерения времени. Они представляли собой высокий сосуд с отверстиями в дне. Время измерялось количеством воды, вытекающей из сосуда, – время текло.

Это буквальное течение времени осталось в некоторых наших выражениях: срок истёк, текущий год, сколько воды утекло.

В чужо́й монасты́рь со свои́м уста́вом (не су́йся)

До революции на Руси было несметное множество монастырей. Каждый из них жил по своим особым правилам и крепко держался за них. Эти правила и назывались монастырским уставом. Плохо приходилось тому чернецу (монаху), который, привыкнув, скажем, к «печерскому» обычаю (то есть к уставу Киево-Печерского монастыря), переходил в Соловецкий монастырь: тамошний игумен – настоятель – всегда мог допечь его своим соловецким «уставом».

Конечно, поговорка создана монахами, которые в былые дни тысячами бродили по Руси и разнесли её по свету. Она приобрела ещё и переносное значение: попадая в новое общество, сумей приспособиться к его порядкам, законам и обычаям, а не отстаивай свои порядки.

Вы́сечь мо́ре

Когда мы говорим о человеке, ослеплённом бессильной злобой и вымещающем её на ком-то невинном, мы вспоминаем это выражение.