"Почему?" в концертном зале

Но как только началось действие, опасения наши развеялись. Хорошо и видно, и слышно. Чтобы увеличить рост, артисты привязали к ногам специальные подставки-котурны; яркие выразительные маски у артистов дают возможность зрителям даже в самых последних рядах увидеть, кто герой, а кто злодей. А для того чтобы присутствующие хорошо слышали и понимали происходящее, начал работать... «микрофон». Да-да, самый настоящий усилитель звука. Только не электрический, а живой. В качестве микрофона выступает хор. Действительно, десять голосов в десять раз громче, чем один, а двадцать — в двадцать раз. Вот и произносят несколько десятков хористов нараспев слова, поясняющие действо. Произносят дружно, слаженно, как один, в унисон.

Разумеется, для того чтобы действовать в ансамбле согласно, вместе, нужен организатор. Таким организатором и руководителем ансамбля является корифей. Скрытый от глаз публики, корифей ударом ноги отбивает ритм, и чтобы удары эти были слышнее, подошвы его сандалий обиты железом. Корифею подчиняется хор и инструментальный ансамбль, который сопровождает мелодекламацию хора. Площадка, на которой расположены хор и ансамбль, называется орхэстра. Отсюда и пошло название оркестр, принадлежавшее сначала месту, на котором располагались музыканты, а потом перешедшее и на самих музыкантов.

А корифей?

По сути дела — он дирижер. Ведь он руководит ансамблем, подсказывая темп, ритм, громкость исполнения.

Корифей сам принимал участие и в музицировании. Он пел, становясь во главе хора.

С тех пор во главе вокальных и инструментальных ансамблей часто становились дирижеры, играющие или поющие вместе с остальными музыкантами. Правда, были сторонники и другого способа дирижирования. Им нравилось руководить оркестром с помощью палки-баттуты, сменившей окованную железом подошву корифея.

Еще каких-нибудь триста лет назад самая возвышенная музыка, случалось, звучала в сопровождении организующего звука баттуты. О раздражающем звуке этой палки писал Моцарт, а за сто лет до этого композитор Жан Батист Люлли поплатился жизнью за пристрастие к такой манере дирижирования. Рассердившись как-то на рассеянных музыкантов, он в сердцах хотел стукнуть палкой об пол, но угодил себе по ноге и нанес рану, которая стала причиной смертельной болезни.

О хейрономическом дирижировании мы уже говорили. Вот как описывал современник такой способ дирижирования. «Плавно и размеренно рисует рука медленное движение, ловко и скоро изображает она несущиеся басы, страстно и высоко выражает нарастание мелодии, медленно и торжественно ниспадает рука при исполнении замирающей, ослабевающей в своем стремлении музыки... Здесь рука медленно и торжественно вздымается кверху, там она выпрямляется внезапно и поднимается в одно мгновение, как стройная колонна...»

Жест дирижера подсказывал в то время не только характер исполнения, но и напоминал музыкантам мелодические переходы «при помощи пальцев, которые загибались то совершенно, то наполовину». Очень важно, что это был тихий, беззвучный способ дирижирования, напоминающий приемы нынешних дирижеров. Однако такое дирижирование было принято у руководителей вокальных ансамблей, хоров. В инструментальных же ансамблях дирижеры все еще искали удобный способ дирижирования. Кто-то предпочитал баттуту, кто-то дирижировал с лычком, кто-то сидел при этом за клавесином.

Не без юмора один из свидетелей описывает подобного дирижера: «Скрипач-концертмейстер мелкими шажками бегал по эстраде, появляясь то тут, то там; здесь он подымал упавший на пол пюпитр, там отодвигал подсвечник; одному он кричал, что его инструмент настроен слишком высоко, а другому, что, наоборот, низко; третьему с презрительной гримасой приказывал замолчать, четвертого увещевал добросовестно исполнять партию, пятому отсчитывал такт пальцем по спине».

Но были и другие свидетельства о дирижерах: «Бах, имея дело с тридцатью и даже сорока музыкантами, одному показывает такт кивками головы, другому ударами ноги, третьего держит в повиновении при помощи вовремя поднятого кверху пальца; он одновременно и с одинаковой легкостью указывает звук инструментам, играющим в низком, среднем или высоком регистре и, несмотря на то, что его роль в оркестре самая трудная, он, находясь в самом центре звуков, замечает, когда что-либо не в порядке... и приводит исполнение в должный порядок».

Было время, когда оркестром руководили два музыканта — первый скрипач и клавесинист.

Не забывали и баттуту, хотя она впоследствии превратилась из огромного жезла, знака власти в оркестре, в тонкую палочку. Дирижировали и рулоном бумаги, свернутой в трубку, — хартой.

За многие годы способы дирижирования неоднократро менялись. Дирижеры находились за сценой, на сцене, перед оркестром, за оркестром, в середине оркестра; во время игры то сидели, то стояли, то ходили; дирижировали молча, кричали во весь голос, пели или играли на одном из инструментов оркестра; дирижировали в одиночку, вдвоем и даже втроем...