Почка на экспорт

Они заговорили все вдруг, и пару минут я был занят пожиманием рук и похлопыванием по плечам. Целиком поглощённый этим делом, я не сразу расслышал голосок за дальним столом:

— Вообще-то, Александр Александрович, Айболит был ветеринаром. Вряд ли уместно называть так коллег.

Ага, это Елена Анатольевна, или Елена Прекрасная, как иногда мы её называем между собой. Женщина молодая и красивая, она работает у нас второй год, и умудрятся, к сожалению, сочетать броскую внешность со строгим характером.

— Вас, Елена Анатольевна, приветствую персонально, — я чмокнул в щёчку заалевшую Леночку, — но что касается этих старых коновалов, вынужден с вами не согласиться.

— Ты бы лучше не критику наводил, а рассказывал, чем в отпуске занимался. Женщины на юге всё так же хороши? — поинтересовался Александр Михайлович Хохлов, он же просто Михалыч. Пожалуй, нас с ним можно назвать приятелями. Оба любим пошутить и разыграть окружающих; кроме того, мы тёзки и ездим на машинах одной марки. Каждый из вышеперечисленных фактов сам по себе ничего не означает, но вместе они создают основу для достаточно тёплых отношений между нами. Правда, вне работы мы не пересекаемся, у каждого свой круг общения, и нас обоих это вполне устраивает.

— Что ты, какие женщины, — возмутился я. — Весь отпуск, день за днём, я скучал только по Елене Анатольевне. Её пленительный образ…

Леночка, что-то зло шипя, выскочила в коридор. Мы с Хохловым расхохотались.

— Ну, разошлись жеребцы, — укоризненно заворчал из своего угла Павел Валентинович. — Смутили совсем бедную девушку.

Павел Валентинович живёт ожиданием того счастливого дня, когда ему наконец-то выдадут на руки удостоверение пенсионера и можно будет спокойно копаться на грядках дачи, расположенной где-то в районе реки Лютой. Места там и в самом деле красивые, воздух чистый — что ещё надо дважды инфарктнику и завзятому огороднику?

Поэтому он бережёт силы, не тратя их на споры и конфликты, держится немного особняком и слегка завидует задору и энергичности молодых коллег.

— Смутишь её, как же, — ответил Михалыч. —

Просто в отношении Саши она испытывает какую-то ничем не объяснимую робость. На меня, к примеру, она совсем не реагирует. С чего бы это? — и он ехидно покосился на меня.

— Хватит врать, Михалыч, — укорил его я, — скажешь тоже. К сожалению, Леночке я безразличен. Впрочем, оно и к лучшему. Идя по жизни, я растерял почти все свои принципы, но одного по-прежнему придерживаюсь прочно и не путаю личные отношения со служебными. Хотя соблазн порой бывает, и ешё какой.

— Подумаешь, какой принципиальный выискался, — проворчал Хохлов. — У шефа был уже?

— Нет.

— Ну, пошли тогда. Тем более, пора на пятиминутку.

Прихватив с собой пустую папку, в которой обычно хранятся мои истории болезни, я вышел вместе со всеми из ординаторской и направился в кабинет заведующего. Правда, кабинет — это мягко сказано. Стараниями его хозяина, Бориса Альбертовича Бакутина, серая стандартная комнатёнка превращена в весьма приличные апартаменты с дорогим ковром на полу, хорошей мебелью и кондиционером.

Сам Борис Альбертович в этой роскоши смотрится как «новый русский», по нелепой случайности нарядившийся в хирургический костюм. Невысокий, крепко сбитый, с густой гривой седых волос и цепким взглядом, он устроился сейчас, слегка ссутулившись в своём кресле, и напоминал старую хищную птицу, присевшую ненадолго отдохнуть. Увидев меня, он приветливо кивнул:

— Все собрались? Прекрасно. Рад, что и Александр Александрович наконец-то вернулся из отпуска.

Лично я особых поводов для радости по-прежнему не видел, но возражать начальнику не стал. Тем более что он не тот человек, который потерпит возражения от подчинённых. Бессменно руководя, а точнее, правя отделением последние 12 лет, он неуклонно требует от своих работников дисциплины и безоговорочной исполнительности.

Неплохой хирург и прекрасный администратор, он сумел добиться приличных показателей, и наше отделение далеко не худшее в больнице. А то, что молодые ребята у нас почему-то не задерживаются, никого, к сожалению, не интересует.

— Пациентов сейчас много, так что придётся сразу браться за работу. Для вас, Александр Александрович, я подготовил несколько историй. Будете вести этих больных, — и Бакутин подтолкнул ко мне пачку историй болезни.

Их было меньше, чем я ожидал, но диагноз не оставлял сомнений в необходимости плановой операции. Что ж, будем работать, тихонько вздохнул я. Вообще, с Бакутиным у нас сложились своеобразные отношения. Он, со своей стороны, не очень меня тиранит, я же стараюсь давать поменьше поводов для этого. Более того, иногда он даже хвалит меня, что делает, честно говоря, крайне редко. Я благодарен, но это не помешало мне ответить отказом пару месяцев назад, когда он предложил мне подработать на стороне.