Почка на экспорт

Улица 1905 года расположена недалеко от центра. Если не знать, то и не догадаешься, что по соседству с гудящими от потока машин магистралями есть вот такие тихие улочки, стоит лишь свернуть в неприметные съезды и повороты. Тогда сразу попадаешь в мир стареньких четырёхэтажек, сталинской ещё постройки, образующих уютные дворики, зеленые летом и занесённые снегом зимой. Люди в таких дворах живут подолгу, некоторые всю жизнь, и знают друг друга не только в лицо, но и по имени-отчеству. В один из таких двориков и привели меня поиски дома номер 16.

Оставив машину, я поднялся на четвёртый этаж. Металлическая дверь с цифрой 5 распахнулась сразу после звонка, будто меня ждали. За ней оказалась женщина, довольно высокая, полная, лет пятидесяти, с расплывшимся лицом и заплаканными глазами.

— Вы Буланина? — уточнил я.

— Да, — кивнула она, теребя в руках носовой платок. — А вы из милиции будете?

Я пробурчал что-то невразумительное. Приняв моё замешательство за недовольство чиновника в погонах, вопреки ведомственным инструкциям все же заинтересовавшегося её проблемами, она суетливо запричитала, распахивая дверь:

— Да вы входите, не на пороге же говорить. Я-то так поняла, что заявление только через трое суток писать можно. А что из милиции придут, меня не предупредили.

Я неловко разделся и прошёл в комнату, чувствуя себя обманщиком. Что ж, то, что мне предстояло выяснить, было важнее чувств.

Анна Васильевна, изложите, пожалуйста, суть вашего заявления, — начал я, присев за стол и стараясь говорить казённым языком, чтобы не возбудить ненароком подозрения у доверчивой хозяйки.

— Так ведь Коля, сынок, пропал, — она принялась сморкаться в платок.

— При каких обстоятельствах? — мягко подтолкнул я её к продолжению разговора.

— Он по пятницам с друзьями на дискотеку ходит. Дело молодое, семнадцать лет ведь, хочется погулять. Может, и выпивают там, но домой он приходит трезвый, по крайней мере, не шатается. Возвращался обычно в час-два ночи. В этот раз тоже собирался вернуться как обычно. Сказал только, что Инну проводит, и сразу домой. Инна — это его девушка. Второй год вместе.

— Это срок, — согласился я, солидно покачав головой.

— Вот и я говорю, — обрадованная установившимся взаимопониманием, продолжила она. — Но только ни в час ночи, ни в два он так домой и не появился. — Глаза её вновь увлажнились, и она потянулась к платку.

— У Инны не пытались что-нибудь выяснить?

— Ходила уже к ней, — махнула рукой хозяйка. — Говорит, проводил, как обычно, они ещё с полчаса в подъезде постояли. Но к часу она уже была дома. Да и не стал бы он дольше задерживаться. Мы с утра собирались на дачу съездить, подготовить всё к весне.

Суббота ведь сегодня, выходной и у меня, и у него.

— Понятно, — ответил я, размышляя, о чём ещё должен спросить несчастную женщину.

— Скажите, а ночью вы ничего подозрительного рядом с домом не видели?

— Где? — удивилась она.

— Рядом с домом. Компания хулиганистая, например, не крутилась?

— Я точно ничего не видела. Колю обычно не жду, взрослый уже, сам ужин разогревает. Устала после работы, спать рано легла, а что во дворе делалось, не знаю, не видела. Утром уже хватилась, что сына до сих пор нет, и побежала в милицию. Скажите, а вы теперь будете его искать?

— Буду, — твёрдо пообещал я, имея в виду не милицию, а себя. — Но заявление вы всё равно напишите послезавтра, если сын не объявится.

— А насчёт того, что ночью творилось, это вам лучше у Антоновны поинтересоваться, — сказала Буланина.

— Кто это?

— Антоновна? Соседка по подъезду. Только живёт на первом этаже и окна у неё как раз во двор выходят. Ей уже восьмой десяток пошёл, бессонница, вот и сидит у окошка дни и ночи напролёт. Летом ещё выходит, со старушками посидеть на лавочке, а сейчас уже холодно, она всё больше дома.

— Зайду, — пообещал я, внутренне поморщившись при мысли о перспективе общаться с какой-нибудь выжившей из ума старухой, капризной и своенравной.

— Она хоть и в возрасте уже, но рассудком не ослабла и видит хорошо, — заметила хозяйка мои сомнения.

— Хорошо, — кивнул я, прощаясь.

Антоновна, вопреки ожиданиям, оказалась весьма милой и проворной старушкой. Первым делом она принялась поить меня чаем с вареньем. Я не стал долго отказываться и скоро уже сидел за столом, слушая историю её семейства, начиная с деда и заканчивая правнуком. Признаюсь, я сладкоежка, поэтому процедура знакомства с родословной Антоновны прошла для меня не очень болезненно. Напившись чаю, я попросил разрешения закурить.

— Кури, сынок, кури, — ответила она. — Мой-то тоже любил подымить. Убили его в сорок четвёртом.

— Варвара Антоновна, — начал я. — Мне сказали, что вы по ночам страдаете бессонницей. Следовательно, могли видеть что-нибудь необычное в вашем дворе прошедшей ночью, что привлекло бы ваше внимание.

— Необычное? — задумалась старушка. — Да нет, вроде бы. Вот только… Показалось мне, что «скорая» во дворе больно долго стоит.

— «Скорая»? — вздрогнул я.

— Ага, — закивала она. — Я ещё удивилась, помню. Подъехали вроде как на вызов, а врач из машины даже не вышел. Так и простояли битый час.