Почти моё золото

Так, начинаю понимать. Я сказала красивому парню про монографию профессора Кросова. Он сразу пошел ее искать, я в этом могу поклясться. Марина не права, когда говорила, что он просто позвонил, ему никто не ответил, и он на этом успокоился. Нет, парень выглядел целеустремленным и решительным. Скорее всего ничего не нашел, потому что если бы нашел, то события бы развивались по-другому. А так — трупы Кросова и двух амбалов. Несчастные случаи с тремя профессорами. И эти случаи произошли до того, как красавец заявился ко мне с вопросами о гробнице Серапиты. Выходит, что кроме него еще кто-то ищет монографию и думает, что там есть точный адрес сокровищ? Теперь этот кто-то почему-то решил, что монография Кросова может находиться у меня, и я смогу отыскать эти сокровища раньше всех. Но я-то знаю, что не смогу!

Стоп! Почему это не смогу? Я что, тупее всех? Не тупее всех, а умнее многих. Я всегда считала, что женщины очень умные, но им лень это демонстрировать. Сейчас как раз тот случай, когда надо пошевелить мозгами, иначе я очень скоро стану трупом и отправлюсь на кладбище вслед за коллегами. На кладбище не хочу, мне туда еще рано, лучше сначала в загс.

Если предположить, что в квартире Кросова искали монографию о злополучной гробнице, то, как я и предполагала, возможны два варианта: или ее нашли, или нет. Если нашли, то мои дела плохи. Я тогда у них получаюсь лишняя и ненужная. Тогда точно в загс не попаду, сразу на кладбище. Если не нашли, тогда у меня есть очень неплохой шанс найти первой. Теперь быстро думаю, что искать. То есть понятно что, монографию. Но вот как она выглядит?

Компьютера у профессора нет, он не любил на нем работать, значит, монография должна быть написана от руки. Тетради сразу исключаются, среднестатистические преподаватели их не очень любят. Чистые листы бумаги тоже можно вычеркнуть по причине его жадности. Зачем портить хорошую бумагу, когда заметки можно сделать на каких-нибудь ненужных листах. Например, на студенческих рефератах пятилетней давности, или обратной стороне старых конспектов лекций. На Кросова это похоже. Красивую яркую дорогую обложку также можно отбросить. Не стал бы Кросов ничего такого покупать. Скорее всего, это будет старая папка какого-нибудь непачковитого темного цвета. То есть, обобщая вышесказанное, я ищу старую темную папку с кипой разных листов. Отлично, можно начинать поиск.

Надеюсь, мне повезет, и Кросов не хранил монографию дома. Нет, не хранил, иначе бы ее нашли. Вот у меня дома почти никаких бумаг нет, я все оставляю на кафедре в столе… В столе!

Через минуту я выскочила из дома и побежала в университет.

Глава 5

На кафедре кроме Марины Караваевой никого не было. Непонятно, почему она решила так рано прийти на работу, она вообще-то не любит ни раньше приходить, ни задерживаться на работе.

Кафедра представляла собой большое помещение с тремя окнами, кучей столов, шкафов, полок. Во всех углах навалены стопки студенческих рефератов и курсовых работ. В дальнем углу доживал свой век кособокий компьютер, уже почти погребенный под слоем наваленных на него бумаг. В этом упорядоченном хаосе что-нибудь найти могли только сами сотрудники кафедры, и никто другой. На окне загибалась усохшая от жажды герань, кроме меня ее никто не поливает. Я ее пожалела и полила из чьей-то забытой бутылки минеральной водой с газом. Кажется, герань и этому обрадовалась.

Подруга сидела у окна и небрежно проверяла студенческие рефераты, едва заглядывая в них, и сразу расписываясь на обложке. Выглядела она как всегда эффектно. У меня все подруги красивые, хотя мать мне всю жизнь твердит о том, что нельзя заводить красивых подруг: мужчины только на них будут обращать внимания, а на меня и не взглянут. Она не права. Мужчины на меня не обращали внимания, будь я хоть одна, хоть с подругой. Так уж лучше выбирать друзей не по внешности, а на уровне нравится общаться или не нравится.

— Привет, Марина! Где все?

— Срочное собрание в деканате. Согнали всех, кто был кафедре.

— Премию к отпуску дадут?

— Помечтай. Работать в приемной комиссии заставят. Я туда не пошла. Декан все равно ничего умного не скажет, а я хоть рефераты проверю и зачеты поставлю.

— Ясно…

— Леонова, если ты еще раз придешь на работу в этой юбке, я ее сожгу. Такие юбки не носят.

— Не носят, потому что ни у кого их нет. Мне одной так повезло.

Далась им всем моя юбка! Ходила, хожу и ходить буду. И дочери своей по наследству передам, пусть радуется и благодарит маму за то, что та запасливая и заботливая.

— Марина, скажи, документы из стола Кросова уже убрали?

— Нет, все на месте. Должен сегодня или завтра прийти его племянник, вот ему и отдадим.

Так, очень хорошо. В столе никто не рылся и в ближайшие десять минут на кафедре никого не будет, кроме Марины. Выход из положения я придумала как-то сразу.

— Мариночка, извини, совсем забыла, там внизу у входа тебя спрашивал очень интересный мужчина с букетом цветов. Мужчина хорош, а букет еще лучше.

— Почему он обо мне спрашивал именно у тебя? — недоверчиво покосилась на меня подруга.