Почти прекрасны

– Эбби, нас сбил пьяный водитель, – сказал Трентон, защищаясь. – Да, она была огорчена, но в той ситуации ничего не могла поделать. Мы соблюдали все правила. Будь с ней помягче, даже если ты делаешь это от огромной любви ко мне.

– Да не такой уж огромной, – пошутила я, перегнувшись через Трэвиса, и чуть толкнула подушку Трентона.

– Ай! Эй! – улыбнулся Трентон.

Трэвис усмехнулся:

– Ты нес Кэми две мили на этой руке. А теперь не можешь вытерпеть, что голубка тебя дразнит? Вот же пройдоха!

Я усмехнулась. Мне безумно нравилось наблюдать за братьями со стороны. Я могла делать это двадцать четыре часа в сутки каждый день.

Они дрались, обнимались, соревновались, защищались, а иногда оскорбляли друг друга. Просто очаровательные. Я обрела семью, о которой мечтала.

Трентон проигнорировал выпад Трэвиса и посмотрел на меня:

– Эбби, ты ей действительно нравишься. И она хочет тоже понравиться тебе.

– Уже нравится, – соврала я.

По правде говоря, Камилла меня мало волновала, даже когда была любимым барменом Трэвиса в «Ред». Я не могла понять, что меня раздражало так сильно, но не будь она за рулем тогда, когда Трентон попал в аварию, все-таки она встречалась с братьями одновременно. Для меня это стало бы последней каплей, если бы не тот разговор с Трэвисом на вечеринке в честь его дня рождения.

– Она через многое прошла. Ты же можешь понять. Дай ей шанс, – сказал Трентон.

– Знаю, – сказала я. – Прости, я пытаюсь. Правда, Трент. Знаю, что ты любишь ее, и мне этого достаточно.

Трэвис дотянулся до моей ноги и погладил ее. Шлепнул и тут же потер, будто перестарался. Он и так был крепким, а теперь стал еще мускулистее после тренировок на работе. Муж словно боялся обидеть меня своим прикосновением.

Я усмехнулась.

– Что такое? – спросил Трэвис.

– Я не сломаюсь, не важно, какие у тебя крепкие мускулы.

– Только собирался об этом сказать! Черт подери, брат! – Трентон пощупал бицепс Трэвиса. – Ты толстеешь!

– Толстею, – повторил Трэвис. – Все это мышцы, придурок. Завидуешь? – спросил он, перекатывая мышцы на предплечье.

Рука так надулась, что Трентон не мог уцепиться за бицепс. Я вдруг поняла, насколько раздался Трэвис всего за несколько недель.

– Слабак, – проворчал Трентон, откидываясь на спинке дивана.

– На этой ноте, – сказала я, поднимаясь и поправляя шорты. – Нам пора идти. Тебе что-то нужно, Трент? Кэми принесет ужин или…

– У меня есть ужин, – сказал он, прогоняя нас. – На самом деле, она разогрела мне полуфабрикатов. Не уверен, что смогу съесть все сам. Бедняга. Она нянчится со мной, как с инвалидом.

– Ты такой и есть, – пошутил Трэвис.

– Правда, никто еще обо мне так не заботился. Она изучает самые лучшие способы терапии, возит меня на каждый прием к врачу и сидит там, впитывая каждое его слово. Задает вопросы, готовит три раза в день, хотя сама еще не восстановилась.

Трентон так гордился ею, ему отчаянно хотелось моего одобрения, и я слегка улыбнулась:

– Это правда очень мило.

Я нагнулась поцеловать его в лоб, а потом последовала за Трэвисом к двери и вниз по ступенькам.

Как только мы сели в машину, Трэвис включил зажигание. Двигатель зарычал, оживая. Муж откинулся на сиденье и вздохнул, постукивая пальцами по рулю.

– Скучаешь по мотоциклу, да? Можем поехать на нем. Я не против. Я тоже по нему соскучилась.

Трэвис скривился.

– Жаль, что ты не можешь забыть про эту печальную историю с вождением Кэми, и про Томми, и не даешь ей шанса начать с чистого листа.

Я была потрясена. Я совсем не привыкла, что я в чем-то не права, и это уже второй раз за месяц. Неужели Трэвис не доверял моей интуиции? Но он был прав. Камилла стала частью семьи. И это злило меня еще сильнее.

– Тебе она всегда нравилась, – сказала я, проследив за молодой парой – их йоркширский терьер как раз навалил кучу рядом с крыльцом Трентона. – А мне… нет.

– Скоро вы породнитесь. Придется уладить все недомолвки. Трентон ее любит. Нужно с ней поговорить.

– Но я не хочу. Не думаю, что она так долго продержится тут.

– Правда? – спросил Трэвис. – Почему ты так говоришь?

– Думаю, что она либо переедет в Калифорнию, либо найдет кого-то еще. Она из таких.

Трэвис покачал головой:

– Голубка, не говори так. Это разобьет Трентону сердце. И Томми уже не будет с ней. Он слишком сильно любит Трента.

– Недостаточно, чтобы держаться от нее подальше. Не совершать ошибок. Я и на него тоже злюсь.

– Голубка, это не наше дело.

Я вытянула шею и посмотрела на него:

– Ты серьезно? Ты уже так глубоко залез в душу Трентона, что скоро разглядишь желудок. И Брэндону тоже. Ты сам до всех докапываешься, а сам просишь не лезть в их дела? – сказала я, прижимая руки к груди.

Трэвис усмехнулся и подался вперед. Я отстранилась, все еще дуясь, но он лишь рассмеялся.

– Что в этом смешного? – прошипела я.

– Ты такая сексуальная, когда злишься. Безумие какое-то, я так сильно хочу прикоснуться к тебе, когда ты вся такая раскрасневшаяся.

– Я не красная, – насупилась я.

– Иди же скорее сюда, – сказал он, дотягиваясь до меня.

Трэвис попытался поцеловать меня, но я отстранилась. Как бы я ни старалась, он был слишком силен, и это возбуждало.