Почти прекрасны

– Кара, – сказала я, указывая на ее блокнот. – Запиши.

– Ну хорошо.

– Я бы их пощупал! – выкрикнул мальчишка Бекер. – Дважды!

Америка втянула воздух через нос, отчаянно пытаясь игнорировать их.

– А теперь про банкет. В «Ритце» прекрасный ресторан под открытым небом под названием «Паруса». Они натягивают огромный брезент вместо потолка. В Карибском бассейне постоянно идут дожди, и в отеле могут опустить тент по бокам, наподобие шатра, чтобы мы не промокли. Можно перенести туда и саму церемонию, если нужно.

– Отлично.

Америка завизжала от радости.

– Эбби, понимаю, что ты далека от этого, но все будет очень красиво, мы все соберемся там, а я буду самой лучшей подружкой невесты.

– Обязательно.

– И последнее, – серьезно сказала она. – Дата.

– Полагаю, ты уже что-то выбрала.

– Мне кажется, будет здорово все устроить на вашу годовщину. Она приходится на весенние каникулы в следующем году, это будет воскресенье, так что мы пропустим по крайней мере один учебный день после каникул.

Я хотела сдержать улыбку, но не смогла. Наша первая годовщина до этой секунды казалась такой далекой. Я год как буду замужем за Трэвисом Мэддоксом, а потом пойдет наш второй год.

– Что такое? У тебя странное выражение лица.

Я коротко усмехнулась, опустив взгляд:

– Просто я… люблю его.

– Двадцать первое марта, хорошо? – спросила она, откладывая блокнот.

– Двадцать первое марта.

Один из старших мальчишек Бекеров прыгнул в бассейн бомбочкой, окатив Америку и меня водой. Мы ахнули от неожиданности, открыв рты.

– Мерик! – сказала я с запозданием.

Она поднялась, схватив свою пляжную сумку, и, вся мокрая, сунула ноги в туфли.

– Вы маленькие мерзавцы! Все самое лучшее от вас отрезали с пуповиной вашей мамочки!

Все в бассейне замерли, уставившись на нас.

– Вот черт, – сказала я, собирая вещи и влезая в джинсовые шорты. – Пойдем отсюда, пока Марша не узнала, что ты сказала.

– Надеюсь, она услышит! – завопила Америка. – Кто-то должен сказать ей! Ее дети маленькие монстры! Дрянные детишки! – прокричала она, направляясь к моей квартире. – Передайте вашей мамочке, что общественный бассейн – это не чертова песочница! – Она указала на одного из мальчишек: – А тебе не мешало бы подстричься! – Потом на другого: – А тебе нужно поставить скобы! Господи, да я бы умерла со стыда, будь у меня орава таких несносных паршивцев! Знаете, почему ваша мать сейчас не с вами? Она сидит дома, прячется ото всех, потому что сгорает от стыда из-за отсутствия вашего воспитания!

– Черт побери, Америка, ты с ума сошла. Идем! Идем быстрее! – приказала я.

Мальчишки Бекеры захохотали над реакцией Америки.

– У меня будут только дочери и с прекрасными манерами! – сказала она, указывая в разные стороны. Выглядела она обезумевшей.

– Ты только что прокляла себя, – сказала я, пока мы шли в мою квартиру. – Теперь тебе суждено родить толпу непослушных мальчишек.

– Ничего подобного. Девочки-близняшки в девственно-белых платьях, которые сумеют поставить на место мальчишек вроде Бекеров.

Из переулка между зданиями вышел Финч, весь в сияющих на солнце белых одеждах.

– Девчонки, вы такие… потные. И запыхавшиеся.

Америка распахнула объятия.

– А ты, похоже, нуждаешься в обнимашках.

Он слегка опустил солнечные очки и невозмутимо посмотрел на нее.

– Это «Гуччи». Даже не смей. – Он поправил очки. – Эбби, можешь зайти ко мне?

Он махнул мне рукой.

– Одной?

Я видела, что Америка пыталась скрыть обиду, но выражение на лице выдавало ее.

– Ты… не должна кое-что слышать.

– Значит, Финчу можно, а мне нет?

– Он ничего не знает. Я просто попросила его поговорить с Адамом за Трэвиса.

– Так почему мне нельзя пойти? Ты же знаешь, я ничего не расскажу.

Я осмотрелась по сторонам.

– Мерик, не в этом дело. Я пытаюсь тебя защитить.

– А не Финча? – спросила она, будто я не убедила ее.

– Как я и сказала, он ничего не знает, и так будет лучше. Прошу, доверься мне.

Она поджала губы.

– Отлично. Подожду тебя в квартире. Но… – Она заговорила тише и подалась вперед, опуская солнечные очки: – Ты тоже была в подвале, Эбби. И это меня очень пугает. Ты с кем-нибудь разговаривала об этом? Такое не может пройти бесследно.

– Сама знаешь, что я не могу.

– А как насчет конфиденциальности «пациент – врач»?

– Если совершено преступление, они обязаны сообщить. Я говорила об этом с Трэвисом, но обожаю тебя за то, что заботишься обо мне, – сказала я.

Америка поправила очки на переносице и, развернувшись, направилась к дому. Чем дальше она уходила, тем больше я чувствовала себя виноватой.

Я подошла к Финчу, стоявшему в тени дерева. На его лбу проступили капли пота.

– Мне нравится, как мы все притворяемся, что ничего не знаем, но на самом деле знаем, что происходит, – сказал он в полубреду.

– Ты не знаешь, Финч. Правда. Что сказал Адам?

– Все улажено. Когда и где ты просила. Он в деле.

– И как он себя вел? Нервничал?

– Очень, но просил кое-что тебе передать.

– Что?

– Что он прикроет спину Бешеного Пса.

Я задумалась.

– Ты веришь ему?

– Верю, – сказал Финч, выпрямившись. – У него будто груз с души упал.

Я кивнула.

– И никто вас не слышал? Никого рядом не было? Вы убрали свои телефоны подальше?