Почти сломана

Лорен застилает фольгой противень, а затем я вручаю ей блок бекона.

— Ты можешь отделить восемь ломтиков и положить их на противень, — говорю я ей. Начав отрывать бекон, она делает измотанное лицо, и я смеюсь.

— Готово, — говорит Лорен, когда заканчивает. Я беру поднос и опускаю его в духовку.

— В зависимости от того, насколько тонкий бекон ты покупаешь, тебе нужно внимательно следить за тем, чтобы он не сгорел, но так как этот бекон довольно толстый, то он может готовиться в течение примерно того же времени, что гамбургеры, — я говорю ей.

Лорен кивает и улыбается.

— Это было неплохо, — она возбуждённо отвечает.

— Ты рождена для этого, — говорю я в шутку.

— Я бы не зашла так далеко, если бы не твоя помощь, — скромно отвечает девушка.

— Мы ещё не закончили. Сейчас ты должна попробовать его, — напоминаю ей. Мы садимся за кухонный стол и ждём, пока еда закончит готовиться.

— Я ценю это. Знаю, что ты работаешь с отцом по утрам. Ты должен спать, — признается она, теребя шнурки на штанах пижамы.

— Я привык рано вставать. Не имею ничего против, — говорю я ей, когда мои глаза постепенно спускаются к её груди.

Немедленно отвожу взгляд. Она не одета во что-либо разоблачающее, но это наименьшее количество одежды, в которой я её видел. Ну, непосредственно передо мной. Вспоминаю видения, которые у меня были. Пытаюсь придумать, как лучше всего об этом рассказать, с какого из них начать и сколько оставить.

— Я хотел кое-что спросить, — говорю я, пытаясь скрыть нервозность в голосе. Её внимание переключается со своих пижамных штанов на меня. — Вообще-то я хотел рассказать тебе кое-что и спросить кое о чём, — признаюсь я, прочищая горло, проскакивает нервозность. — Я ... я думаю, что вспомнил что-то – одно из воспоминаний Кэла, — глаза Лорен расширяются, и она сразу же оживляется и настораживается.

Его имя делает это с ней. Я переосмысливаю идею сказать ей. Поначалу я не хотел, чтобы она держалась за то, что давно исчезло. Чтобы разжечь пламя, которое нужно потушить, но на этот раз я думаю, меня это раздражает, что не имеет смысла. У меня нет причин быть раздражённым... если только я не ревную

.

— Что ты помнишь? — спрашивает она, выталкивая меня из моих мыслей. Я смотрю ей в глаза и вижу в них надежду.

— Чуть-чуть. Просто как я, или Кэл, разговариваю с Декстером, — говорю я и вижу по её выражению лица, как из неё утекает надежда. Она опускает взгляд на свои колени и возвращает обратно ко мне, видимо, пытаясь скрыть своё разочарование. Часть меня, кажется, подрагивает, но другая чувствует облегчение.

— Здорово, — говорит Лорен с маленькой улыбкой на лице. — Что случилось? — спрашивает она.

— Они спорили, — её следующий вопрос заставит меня сказать правду. Должен ли я вернуть ей немного надежды или оставить и, возможно, разрушить её ночь?

Я не хочу быть причиной этому, но также не хочу, чтобы её глаза снова загорались.

Ну, да, просто не для него.

Теперь нет никаких сомнений. Я ревную, и это одна из худших вещей, которые я когда-либо чувствовал.

— О чём?

Сказать правду или белую ложь? Я стараюсь взвесить преимущества обоих вариантов, но трудно мыслить здраво, когда её карие глаза смотрят в мои, пытаясь их прочитать и, возможно, найти проблески его.

— О тебе, — правда побеждает.

Я не могу лгать ей, когда она так смотрит на меня. Я уже скрыл кое-какие вещи. Если она спросит меня о чём-либо прямо, я скажу ей правду. Я бы не хотел, чтобы она лгала мне, поэтому не стал ей лгать. Именно ложь и упущение привели нас к этому, и страшно то, как легко мне становится хотеть сделать то же самое.

Девушка выглядит ошеломлённой.

— Почему они спорили обо мне? — спрашивает она немного озадаченно. Я мог бы просто сделать это.

— Декстер не хотел, чтобы он женился на тебе.

Лорен молчит после моих слов. Затем смеётся про себя и упирается головой в руку.

— Неудивительно. Кажется, что большинство людей не хотело этого, — говорит она печально.

— Ну, Кэл был довольно непреклонным, ему было плевать на то, что думал Декстер, — слова так быстро выходят из моего рта, что я даже не понимаю, что сказал, до тех пор, пока эти слова не заставляют Лорен улыбнуться. Кажется, она чувствует себя лучше.

— Ему было наплевать на то, что думало большинство людей, — бормочет она.

Ей нравится это в нём. Я как бы завидую. Завидую, что ей нравится это в нём и что я никогда не мог так себя чувствовать. Мне важно, что думают люди, особенно люди, которых я люблю и о которых забочусь, иногда даже слишком.

— Дело в том, что я до сих пор не знаю, было ли то, что я видел, реальностью, — говорю я, напоминая себе, почему не аргументировал это ей в первую очередь.

— Конечно, я имею в виду, как ты мог быть уверенным? — говорит она, как ни в чём не бывало.

— Ссора была на каком-то событии. Помню, видел баннер на заднем плане. Он гласил: «Крестфилд заботится». Там были серые и чёрные воздушные шары, — нерешительно говорю я.

Лорен садится, начинает думать и качает головой.