Почти цивилизованный Восток

Мысль о Тори она поспешно отогнала.

Правда, за дверью змея не нашлось, и других чудовищ тоже. Комната оказалась до того обыкновенной, что Эва даже ощутила некоторое разочарование. Белые стены. Пол каменный. Все те же газовые рожки. Столы… столы, прикрытые простынями.

Холод.

– Вот. – Отец убрал простыню. – Подойди.

Кэти?

Эва сразу ее узнала. И удивилась. И ужаснулась, потому что поняла, что Кэти… что живой человек не будет вот так лежать. И… и она ведь была здорова!

– Эту женщину убили, – спокойно сказал отец. – Как и еще двоих. Вернее, убили куда большее количество человек, но остальные сгорели.

– С-сгорели? – Эва смотрела на лицо той, которая… которую полагалось бы ненавидеть, но почему-то не получалось. Категорически. – К-как?

– Вместе с домом. К сожалению, я даже не скажу, сколько там погибло. – Отец поморщился. – Фон уж больно нестабильный. И дом непростой. Но не менее семи человек. Кроме тех, кто лежит здесь.

– Но… но почему?

– Скорее всего, – он прикрыл лицо Кэти простыней, – кто-то очень не хотел, чтобы мы что-то узнали. Эта женщина владела информацией. Возможно, не слишком важной, но… ее убрали.

– А… меня могут так? – Эва прикрыла горло ладонью.

– И тебя могут. Боюсь, что даже я не способен защитить от всего. Никто не способен. Поэтому… Я сказал это твоему брату. И скажу тебе. Забудь.

– Просто забыть?

– Просто забудь.

Как будто это и вправду просто. Можно подумать, для этого достаточно лишь желания.

– Я не хочу тебя потерять. – Отец неожиданно обнял Эву. Никогда он раньше не любил таких нежностей; и вообще, временами казалось, что ему совершенно все равно – есть Эва или ее нет. Выходит, не все равно.

– Но… – Она сперва боялась даже дышать, но потом осмелела. – Если она здесь, то ты… вы с Бертом…

– Нас кое о чем попросили.

– О чем?

– Любопытство сгубило кошку.

– Но я-то не кошка!

– Иногда кажется, что лучше бы ты была кошкой. – Отец щелкнул Эву по носу и отпустил. – Нас попросили вызвать ее дух, но, к сожалению, не получилось. Связь его с телом разрушена. И у других тоже. Кто бы ни убил их, он точно знал, что делает.

Эва все же осмелилась подойти к телу.

Надо же… какая спокойная. И красивая, если не смотреть на ожоги. И с ними тоже красивая. По-своему. И вовсе нет на нее зла. Ненависти тоже. Жалко. Хотя, конечно, странно жалеть того, кто тебя продал. А все равно жалко.

– И что дальше?

– Не знаю. Похоронят.

– Вам, – Эва закусила губу, – просто шаман нужен. Хороший.

И кажется, отец улыбнулся. Он никогда прежде не улыбался, а тут…

– Шаман, говоришь… С шаманом и впрямь стоит попробовать.

– Расскажете?

И по лицу поняла: нет, не расскажут. Ну и пусть. Эва сама спросит. Потом. После. С этой мыслью она сегодня и проснулась. За нее и держалась, ожидая, когда же пригласят Эдди. И даже почти уже решилась позвать его, но…

Но так и не решилась. А теперь вот еще и записка.

И Мелани Саундворт в бледно-розовом прогулочном платье. Ее волосы зачесаны гладко и собраны в низкий узел, украшенный изящной заколкой с белыми жемчужинками.

– Ах, дорогая, – она всплеснула руками, – я так рада, что тебе стало лучше!

И от фальши на языке стало горько.

Но Эва улыбнулась.

– Мы все так волновались…

А ведь с Мелани они и встречались пару раз. И во время встреч она никогда не обращала на Эву внимания. А теперь вон что!

– Ты еще такая бледненькая…

– Целитель говорит, что это временно.

– Ничего, бледность снова в моде. Ах, это так утомительно! Я ем на завтрак сырую овсянку. И еще пью уксусные капли! Обещали, что кожа станет фарфоровой, но пока не особо…

Чай устроились пить в саду.

И подали его. И Мелани щебетала, щебетала… От этого щебета, от аромата духов ее, от нее самой, такой легкой и восторженной, заболела голова. И еще подумалось, что раньше Эва всенепременно восхитилась бы и даже бы порадовалась, а теперь хотелось взять чайник и опустить на эту гладкую макушку.

Да какая разница, сколько бантов ныне принято оставлять на рукаве и какой формы? В мире ведь такое творится! А она о бантах.

Мелани отставила чашку и сложила руки на коленях.

Поглядела с насмешкой.

– А вот лицо тебе тренировать надо, дорогая. И улыбку тоже. Леди должна всегда улыбаться, что бы ни происходило.

– Я стараюсь.

– Плохо стараешься. Так никто не поверит, что ты полная дура.

– Может, оно мне и не надо?

– Дура, как и я… но я поумнела. – Мелани погладила руку, и только сейчас Эва заметила кольцо. Такое хорошо знакомое серое кольцо. – И ты поумнеешь. Со временем.

Она вздохнула.

И губу чуть прикусила.

– Мне велено передать, что они ждут ответа. И… дорогая, лучше бы тебе согласиться.

– А если… я откажусь?

– Не знаю. Попробуй. Но… ты слышала в прошлом году о скандале с Летицией Горвуд? Вдруг всплыли ее письма… до крайности неприличные. А потом выяснилось, что она вообще ребенка родила. Вне брака. Ее срочно удалили со двора, и потом она скончалась. От несчастного случая.

Стало вдруг холодно.

– А ты… тоже из-за писем?

– Из-за писем, и не только… – Мелани поморщилась. – Не надо обо мне. Тебе стоит активировать заклятье. И тогда все будет хорошо.

Будет ли?