Агния Кузнецова

Под бурями судьбы жестокой…

Я держу в руках пожелтевшие от времени тетради в самодельных переплетах. Это дневники моих предков: прапрадеда, прадеда и деда. Каким-то чудом были они написаны, таким же чудом сохранялись полтора столетия и протянули живую нить из прошлого…

Если бы не эти тетради, не стоять бы мне вот так, как сейчас, на носу быстроходной «Ракеты», не глядеть бы на красавицу Каму.

Ильинское… Каким-то шестым чувством я узнаю это село издали. Взобравшись на взгорок и разметавшись задними дворами по берегу небольшой речушки Обвы, стоят дома, и окна их с наличниками, украшенными удивительной старинной резьбой, глядят на широкую улицу. Наверное, некоторые из них и тогда стояли…

На пристани встречают школьники с цветами. Жители села уже всё знают и с любопытством глядят на меня — потомка крепостных графов Строгановых. Усадьба Строгановых и по сие время сохранилась в Ильинском.

Здесь в 1851 году мой прадед получил «вольную», в которой было написано:

Я, генерал-лейтенантша, графиня Наталья Павлова дочь Строганова, отпускаю вечно на волю крепостного моего дворового человека Петра Яковлевича Кузнецова, с женою Олимпиадою, дочерью Федорова, и сыном Николаем, доставшихся мне в 1845 году, после кончины родительницы моей генерал-лейтенантши Софьи Владимировны Строгановой, урожденной княжны Голицыной… И впредь ни мне, ни моим наследникам как до них, Кузнецовых, так и до будущих потомков их дела не иметь.

Из толпы встречающих ко мне приближается древняя старуха — вся в черном, похожая на монахиню. В ее темных морщинистых руках чуть увядший стебелек с редкими листьями. Она протягивает его и смотрит на меня мудрым и пристальным взглядом.

— Ты, милая, воткни его хошь в горшок с цветком. Он и разрастется. Это тебе с родины дедов память — ивушка плакучая.

Я хожу по Ильинскому без провожатых. В дневниках моих предков село описано так зримо, что я пугаюсь возникшего ощущения: я когда-то уже бывала здесь.

Вот место, где стояла Ильинская церковь, именем которой названо было село. В этой церкви крестили, венчали, отпевали моего прапрадеда, крестили моего прадеда и деда.

Мысленно я поднимаю из небытия деревянные стены, увенчанные куполами с позолоченными крестами, сияющими над селом.

Вот старое здание церковно-приходского училища.

Оно много раз ремонтировано за время своего существования. В нем и сейчас помещается Ильинская школа. Здесь учился мой прадед и, закончив ее еще мальчишкой, работал в управлении Пермского неразделенного имения Строгановых, как он писал в дневнике, «по письменной части».

В здании управления теперь размещен Строгановский музей.

Я провожу день в музее. Его сотрудники, страстные энтузиасты изучения родного края, находят фамилии моих предков в строгановских приказах. Они заражены моим волнением так же, как ильинские школьники. С какой завистью, с каким немым восхищением смотрят ильинцы на пожелтевшие тетради, которые дали мне возможность узнать больше, чем документы Ильинского, Пермского, Московского, Ленинградского архивов.

Эти тетради сделали меня волшебницей. С их помощью я могу остановить время. Я могу повести его вспять. Я могу, если хотите, привести вас в Полотняный завод Гончаровых и показать маленькую Наташу, двоюродную племянницу графа Григория Александровича Строганова. Хотите побывать на обеде в честь свадьбы Екатерины Гончаровой и Дантеса-Геккерена, происходящем в доме Григория Строганова почти накануне гибели Пушкина?

Могу показать вам старую княгиню Голицыну, которая, по уверению ее потомков Строгановых, владела тайной трех карт, и божественный Пушкин даровал ей вечную жизнь в «Пиковой даме».

Я так ярко вижу своего далекого прадеда, что постараюсь помочь и вам представить в воображении никем не написанный и не отснятый портрет крепостного дворового человека Строгановых.

В «вольной» написано так:

А росту он 2 аршина 5 вершков. Лицо чистое, глаза большие, карие, нос прямой, волосы и брови черные, подбородок круглый, зубы белые, ровные. От роду ему тридцать пять лет.

Таким мой прадед вышел на свободу. Еще добавлю из дневников: