Под чужим именем

Я открыл сумку и чертыхнулся: Светка забрала всю еду с собой. Что ж, сам виноват — надо было о будущем позаботиться, а не заниматься любовью в неотведенных для этого местах.

Я огляделся. Никаких харчевен поблизости не было, привокзальный ресторан красовался выбитыми стеклами и полным разгромом внутри. Ладно. Поищем что-нибудь поблизости.

В двух кварталах отсюда удалось разыскать некое заведение, отдаленно напоминающее столовую, где я набил брюхо коричневой лапшой с жилами, а также лепешкой, крепостью своей не уступавшей силикатному кирпичу. Кофе вкусом напоминал культуру чумных бацилл пополам с антифризом, и поэтому мне пришлось раскошеливаться еще и на бутылку пепси. Напиток хоть и был запечатан заводской пробкой, вкуса не имел вообще.

Из этого вертепа я вышел далеко не в самом лучшем расположении духа и с опаской прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде бы пока ничего…

Я бесцельно побродил еще с полчаса, затем взглянул на часы и побрел к вокзалу. Немного задумался и тут сообразил, что иду не в ту сторону. И только было собрался разворачиваться, как сзади донеслось:

— Э, ты! Стой, да!

Вот еще новости! Ко мне быстрой походкой приближались трое, явно местного производства. Ничего так ребята, правда, самые отъявленные злодеи в американских фильмах выглядят куда как симпатичнее.

Останавливаться я не стал. Идти к ним — тем более. Я побежал от них. Да, черт возьми, я струсил. Легко казаться героем в своих районах, но здесь — увольте.

Я взял неплохой темп. Мои преследователи, ругаясь по-русски, тоже. Черт, я же совсем не знаю города! И эта сумка проклятая — а ведь не бросишь! И поганый завтрак в желудке — мотается камнем по всему животу. Вот повезло!

Впрочем, опыт побега от хулиганов у меня есть. Я вильнул в один переулок, в другой и через загаженные дворы выскочил на параллельную улицу, где и решил затаиться. Преследователи были где-то рядом — почему-то они уж очень настойчиво хотели со мной познакомиться. Не иначе, я показался им начитанным и интеллигентным человеком, несмотря на двухдневную щетину.

Я выглянул из-за угла. Никого. Так, теперь вокруг дома, и…

— Эй, а ну, стой! Стой, тебе говорят! Так, задержать его, быстро!

Новое дело! Приказ задержать меня адресовался трем солдатам в русской форме, а произнес все это офицер, тоже русский. На рукавах у всех четверых краснели повязки с какими-то буквами — не иначе, «патруль».

Этого еще не хватало! Я рванулся было от солдат, но тут, на мою беду, вдруг нарисовались те три архаровца, которые гнались за мной. Увидев меня, они радостно зарычали и кинулись в мою сторону.

Вот это уже называется оказаться между молотом и наковальней. Так, быстро: что предпочтительнее — наковальня или молот? Не важно что, но лучше — отечественного изготовления.

Я поднял руки (глупо, конечно, но умно рассуждать в такой ситуации смог бы только Джон Г. Ватсон или, например, Макс Отто фон Штирлиц) и направился широким шагом к бегущим ко мне русским солдатам.

5. Лестное предложение

— Молчать! Я вас спрашиваю! Зачем вы притащили сюда этого бродягу? А? Товарищ старший лейтенант, я вас спрашиваю? Молчать!.. А? Ну и что с того, что сам подошел?.. А, похож оказался… Ну и ну… Вот только не надо мне этого «понимаете»… Молчать! Что ж вы сразу не могли увидеть, что это не он, а? Молчать! И не надо мне тут этого «понимаете». Не надо мне тут рассказывать сказку про старика и море… Как стоите? А? Молчать! Как стоите, когда я вас спрашиваю?

Я сидел на жесткой скамейке возле двери в кабинет начальника штаба местного железнодорожного батальона вот уже битый час, и весь этот битый час выслушивал доносящийся из кабинета монолог упомянутого начальника. Начальник штаба распекал беднягу старлея, того, что доставил меня в расположение части. Три солдата из того же патруля сидели рядом со мной, ко мне не обращались, на мои вопросы внятно не отвечали и только гылились (слово «усмехались» по отношению к ним казалось слишком нежным), слушая все эти распеканции…

Постепенно я начал понимать, что снова оказался обязанным своей физиономии за очередное сходство с совершенно посторонним человеком. Дело обстояло так: из расположения части сделал ноги один солдат, не то башкир, не то татарин, которому служить осталось всего ничего — до этой осени. Видать, у бедняги не выдержали нервы их-за всех этих революций, и он решил дать деру. Упомянутый же старлей, увидев меня, вообразил, будто я являюсь этим беглым солдатом, и приказал своим патрульным меня задержать, за что и получал теперь головомойку.

— Так вы поняли свою ошибку, товарищ старший лейтенант?.. Молчать, когда я вас спрашиваю… Так вот, вы сейчас выведете этого бродягу за КПП, дадите ему пинка, и пусть им занимаются местные власти, если такие тут еще остались. Ясно? Ну вот, вы даже и по уставу отвечать умеете… Кру-гом! Выполняйте.

Солдаты синхронно перестали гылиться, а в следующую секунду открылась дверь, и вышел этот самый старлей. К моему удивлению, у него ни физиономия не покраснела, ни волосы дыбом не встали. Видимо, подобные накачки начальник штаба устраивал часто.