Под доброй улыбкой зла

Мама и брат промолчали.

Антон повел их к расположенному в соседнем с Лизиным доме ресторану. Тот был неплохой, уютный. Пару месяцев назад Лиза и Власта здесь ужинали. Лиза ухитрилась опьянеть после пары рюмок, и Власта отвела ее домой, стыдясь прохожих.

– Черт… – посетовал брат, усадив маму и сестру за столик у стены. – Жаль, что за рулем. До чего же выпить хочется!

– Закажи мне вина, – удивила Власту мама.

В отличие от Лизы, мама пристрастием к выпивке никогда не отличалась.

Впрочем, давняя, счастливая Лиза этим тоже не отличалась.

Давняя Лиза была смешливой глупенькой блондинкой, смотрела на Антона влюбленными глазами и щебетала над Игорьком, еще не зная, что ребенок никогда не будет нормальным.

Впрочем, она и потом, зная диагноз, щебетала над сыном. Только тогда она уже не была смешливой.

Наверное, следовало говорить об умершей, но ужин прошел в молчании. Потом Власта, простившись с братом, отвезла маму и наконец-то отправилась домой. Приехала вовремя, Миша позвонил, когда она успела переодеться.

* * *

Время еле двигалось. Без четверти восемь Денис не выдержал, открыл бутылку коньяка. Обычно раньше восьми он пить не начинал, но сегодня был особый случай.

Коньяк приятно обжег гортань.

Бабушка перестала бы с ним разговаривать, если бы сейчас его видела. Слабость в семье считалась непростительной, пьянство недопустимым.

Денис тоже так считал до последнего времени.

Неожиданно захотелось узнать, что происходит в квартире рядом. Звукоизоляция в доме была отличная, соседи практически не слышали друг друга, но сейчас он об этом пожалел. Денис быстро подошел к входной двери, прислушался. В подъезде стояла тишина.

Он вернулся на кухню, с рюмкой в руке подошел к окну.

Шел снег, ложился на ветви деревьев.

Желание позвонить в соседнюю квартиру стало почти нестерпимым. Хотелось сказать пожилой тетке и здоровенному мужику, которых он видел, когда подписывал протокол, что их родственница или кто она там им, не могла умереть от естественных причин. Он вчера утром с ней разговаривал, и она не походила на умирающую. Он врач, он в таких делах разбирается.

Как считает полиция, Денис не понял. Молодой полицейский позвонил в дверь, едва Денис успел побриться. В последнее время он привык поздно вставать. Спешить ему было некуда.

Денис послушно прошел в соседскую квартиру, посмотрел на лежащую на диване Лизу. Потом старался смотреть только себе под ноги и еле дождался, когда можно будет поставить подпись под коряво написанными строчками.

Тетка сидела на стуле, прямо держа спину. Мужик стоял у окна.

Денису было любопытно, кем приходится Лизе мужчина. Ни о брате, ни о муже Лиза никогда не говорила.

Тетку он до этого несколько раз видел. Однажды помог ей вывезти коляску с Игорьком из подъезда – еще при жизни бабушки, он тогда не был инвалидом. Наверное, женщина была няней.

Впрочем, зачем няне приезжать, если ребенка больше нет, непонятно.

О том, что женщина первой обнаружила тело, он узнал из разговора полицейских.

Денис допил коньяк, снова наполнил рюмку.

Полтора месяца назад Лиза сказала, что родных у нее нет. Вернее, она сказала, что одна на всем свете и никому не нужна. Но люди иногда ощущают себя одинокими, не только когда нет родственников, но и когда те есть, только такие, что лучше бы их совсем не было.

К тому же она тогда была пьяна, и к ее словам нельзя относиться с полным доверием.

Денис тогда не стал уточнять. Соседка мало его интересовала.

Сейчас он неожиданно об этом пожалел.

Вчера он увидел Лизу у лифта, когда утром пошел выбрасывать мусор.

– Я тебе звонила вчера, – улыбнулась она Денису. – Хотела, чтобы ты мне кое-что распечатал.

Вчера Денис долго сидел в ресторане, до самого закрытия.

– Сейчас могу распечатать.

– Уже не надо. – Лиза вошла в подошедший лифт. – Заходи в гости, я тебе расскажу кое-что интересное.

Двери лифта закрылись, Денис пошел к мусоропроводу.

Впервые он заговорил с ней пару месяцев назад. Поднимался вечером вместе с ней в лифте и заметил, что она пьяна.

В тот день шел дождь. Он помнил, что куртка на ней была мокрая.

– Где ребенок? – спросил тогда Денис.

– На кладбище. – Она прищурила один глаз.

Выходя из лифта, она пошатнулась, он ухватил ее за руку.

Глаза у нее были такие несчастные, что он неожиданно предложил:

– Приходите ко мне, когда будет совсем тоскливо.

Он не ожидал, что она придет. Она не приходила, и он о ней не вспоминал.

Он по вечерам пил коньяк, а днем бродил по городу, дожидаясь вечера. Говорил себе, что нужно начинать жить и работать, и понимал, что не начнет делать ни того, ни другого.

То, что с ним происходило, жизнью назвать было нельзя.

Прошло несколько дней, и он снова вечером ехал с ней в лифте, и опять заметил, что она пьяна.

Только в этот раз он, взяв ее за локоть, когда лифт остановился, подвел не к ее двери, а к своей.

– Заходи, – пригласил он, отперев квартиру.

Она помялась и вошла. Выпила чаю, рассказала, как в ковид заказывала для бабушки продукты. Ненавязчиво рассказала, просто чтобы не молчать.