Под грязью - пустота

   Вот теперь можно идти. Григорий Николаевич не любил беспорядка. На своем письменном столе в первую очередь.

   Грязь.

   Все они говорят только о его проколе. Только о том, что облажался Краб. Спина и затылок зудели от косых взглядов. В глаза ни одна сука не решится посмотреть. Боятся. Пока еще боятся.

   За спиной могут говорить все что угодно, но если посмотреть им в лицо… Охранники в вестибюле отвернулись, отвели взгляды.

   Суки. Боятся, что Краб увидит в их глазах себя. Как тогда, когда поперли его из армии. Точно также братья-офицеры отводили взгляды. И шарахались, как от заразного. Все сразу понимают, что от неудачника лучше держаться подальше. Неудачник может заразить.

   Краб подошел к кабинету Хозяина, не останавливаясь толкнул дверь. Если бы кто-нибудь из охранников в коридоре попытался его остановить, он бы разорвал голыми руками обоих. На свое счастье охранники даже не попытались встать на его пути.

   Зато телохранители в кабинете были настороже – пиджаки расстегнуты, руки под полами. Краб великолепно знал реакцию этих парней, сам принимал участие в их подготовке и не питал иллюзий относительно своих шансов в случае чего. Одного из них он наверняка мог убить. Двоих – только ценой собственной жизни. Прорваться мимо них к Хозяину – шансов не было вообще.

   – Присаживайся, – Хозяин указал на стул, стоявший в двух метрах от письменного стола.

   Как на допросе, подумал Краб. Один из телохранителей теперь находился практически между ним и Хозяином.

   – Присаживайся, – повторил Хозяин, – ты сегодня и так набегался.

   Краб сел.

   – Что происходит? – спросил Хозяин, – Мне сказали, что ты уложил двоих наших ребят в койки. И у Витька, как мне сказали, шансов практически нет.

   – Он попытался сбежать.

   – Как это – сбежать?

   – Увидел, что наши убиты в лесничестве, сыграло очко и…

   – И нужно было его калечить?

   – Нужно было, иначе бы всех потом заразил.

   – Единственный, выходит, способ.

   – Да.

   Хозяин скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Краб попытался выдержать его взгляд. Словно в пропасть смотрел. Что-то недобро поблескивало в темных провалах глазниц.

   Краб почувствовал что-то вроде головокружения и взгляд отвел.

   – А мне казалось, что лучший способ привести все дела в порядок – это просто взять этого Гаврилина, которого ты грозился расколоть за пять минут. Взять и выдавить из него все без остатка. А потом предъявить людям завтра на сходе, а потом вывести его в расход. И не нужно было бы калечить своих. И что самое важное – не нужно было бы сейчас дрожать и думать как выкручиваться, как доказать всем, что ты был прав, когда вломился в «Гиппократ». А что теперь? Я тебя спрашиваю!

   Краб промолчал. Он сцепил кулаки на коленях и молчал. Ему сейчас хотелось только одного – дотянуться до горла Хозяина хотя бы одной рукой, сжать и с наслаждением почувствовать, как хрустят хрящи под пальцами.

   – Ты вначале мне сказал, что Гаврилин слабак, что расколется сразу. Он у тебя даже в обморок падал. А потом он замочил твоего человека. Раненый, один на один. Хорош слабак! – Хозяин усмехнулся. – Потом этот раненый оторвался от Кирилла, раздетый прошел по морозу двадцать километров и опять-таки в одиночку замочил еще пятерых. Среди них даже Кирилла. И потом испарился. Весело?

   – Я же говорил, что это он был с Солдатом…

   – Говорил? Точно – говорил. А почему тогда вел себя так, будто взял сопляка? Почему не приставил к нему охрану? Сможешь объяснить? Да не мне, а людям. Сможешь?

   – Я…

   – Ты. Именно ты. Ты один, Краб. Я за твои глупости расплачиваться не хочу, – Хозяин оперся руками о стол и наклонился вперед, – ты все хотел решать один. У тебя будет такая возможность.

   Краб закрыл глаза, пытаясь заставить себя успокоиться. Сорваться сейчас – самоубийство.

   – Ты ведь говорил, что твои люди были на блок-посту возле города? Как же они…

   – А что они могли поделать? И их, и ментов прижали такие ребята…

   – Какие ребята?

   – Мои таких ксив и в глаза никогда не видели, а менты те просто по стойке «смирно» стояли, боялись кашлянуть. Там мог не только один человек проехать, а танковая колонна.

   – И мента ты тоже не нашел.

   – Не нашел. Не успел. Вначале…

   – Мне какая разница? Что теперь? Что? Я тебя уже предупреждал – за тебя больше не подпишусь. Ты нарушил правила, которые я ставил в этом городе много лет. И ты это знаешь. Ты знал это еще тогда, когда решил действовать по-своему. Но ты думал, что тебе все можно, что ты Краб.

   – Да, я Краб! Я Краб! И это я делал для тебя всю грязную работу. Это не твоих законов все боялись, а меня. Твои правила никому и нахрен не нужны. Никому, – Краб вскочил, – старый добрый дедушка, твою мать, патриарх. Все его слушают только потому, что уважают. Ни хрена! Люди могут слушать только от страха. Только от страха. Если они сожрут меня – они сожрут и тебя, вместе с твоими правилами и законами. А если не они, так придут другие. Явятся беспредельщики, которым насрать на понятия. Насрать. И вы будете путаться в соплях и кишках, когда они наведут свой порядок. И никто их не сможет остановить. Никто!

   – Только ты, – сказал тихо Хозяин.