Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.

По сравнению с Зарасайским уездом, здесь оперативная обстановка требовала к себе более пристального внимания с нашей стороны. Поэтому, несмотря на множество организационных вопросов, которые приходилось решать, я с головой ушел в изучение этих проблем. Из 10 оперативных работников отдела четыре человека прибыли из Советского Союза, русские, совершенно не знавшие литовского языка, поэтому работали с переводчицей, которая, к слову сказать, не очень хорошо владела русским.

Чтобы немного отвлечься от тяжелых воспоминаний, расскажу о забавном случае.

В этот период времени в Литовской ССР враждебные элементы распространяли всевозможные провокационные антисоветские вымыслы и, в частности, о том, что скоро всех крестьян будут загонять в колхозы, где все будет общее вплоть до домашней утвари, носильных вещей и т. п. Ввиду этого по всей республике начался массовый убой скота. Тогда из НКГБ поступило указание срочно представить докладную записку о положении дел в уезде по этому вопросу. Во все волости уезда, а их было 14, были посланы наши представители для сбора материалов и, конечно, все они были представлены на литовском языке.

Я составил докладную записку, как это требовалось, на русском языке и начертил таблицу, показывающую, сколько было скота до установления советской власти в уезде и сколько осталось по состоянию на 1 мая 1941 года, в том числе раздельно: коров, быков, овец, свиней. Была поздняя ночь или, точнее, раннее утро, за окном было уже светло. В кабинете вместе со мной были два оперработника: русский Белоусов и литовец Марцинкявичус. Читая ответы из волостей, я никак не мог перевести слово «булас» и попросил зайти переводчицу. Когда она вошла, я попросил перевести это слово. Она задумалась, долго вспоминала и, наконец, ответила: «Это будет муж коровы». Я и Белоусов весело рассмеялись, а Марцинкявичус в недоумении смотрел на нас и все время спрашивал, что случилось? С тех пор это изречение долго оставалось на вооружении работников отдела.

Итак, прошел май 1941 года. Наступил июнь, обстановка в республике с каждым днем становилась все сложнее и сложнее. Установилось какое-то зловещее затишье как перед сильнейшей грозой. Сигналов о приближении войны становилось все больше и больше. Арестовываем нескольких агентов немецкой разведки, почти открыто занимавшихся распространением провокационных слухов и подстрекательством против органов советской власти.

По решению Советского правительства в пограничные районы Прибалтики прибывали воинские подразделения, накапливалось вооружение, в некоторых местах возводились оборонительные сооружения. Среди населения уезда происходило как бы расслоение на преданных Советской власти людей и враждебно настроенных ко всему советскому, жаждующих прихода немцев в Литву. Враждебные элементы все более нагло выступали против коммунистов, активистов, представителей советской власти. В течение десяти дней июня было совершено несколько убийств по политическим мотивам. Убийства совершались не только в сельской местности, но и в городе в дневное время.

21 июня в полдень я с водителем литовцем Владасом отправился в Зарасай. Расстояние от Биржая до Зарасая примерно, 180 км. Дорога проходила по пересеченной местности, ее состояние в тот период времени было удовлетворительное, поэтому мы добрались часа за три.

По приезде я тут же зашел в уездный отдел НКГБ и предупредил, что я прибыл сюда и буду находиться, примерно, до 12.00 часов 22 июня. Таков был тогда порядок. Вечером на ужин пришли друзья, в том числе секретарь уездного комитета партии Ковшов, председатель уездного исполкома Маевский, Кузма и другие. Долго говорили и больше всего о возможной войне, о событиях того времени, глубоко нас волновавших. Разошлись в полночь. Погода стояла прекрасная. Это была последняя предвоенная ночь…

Война!..

В 4 часа 30 минут утра раздается сильный, продолжительный телефонный звонок. Ответственный дежурный отдела НКГБ г. Зарасая сообщил мне, что началась война. Быстро собираюсь и уже в 5 часов утра выезжаю в Биржай.

Проезжая по населенным пунктам, я видел, как местные жители собирались группами, обсуждали, видимо, события наступившего дня. Не доезжая 40–45 километров до города, дорога проходила через пологий овраг, поросший густым кустарником, я почувствовал, что здесь могут оказаться бандиты и на всякий случай приготовил автомат к бою. И только я это сделал, как по машине из кустарника прогремели несколько выстрелов. Водитель затормозил машину, но я приказал ехать вперед. В это время сзади раздались еще выстрелы и мы услышали несколько щелчков по крыше машины. Выехав на открытое место, остановились, чтобы осмотреться. Беглый осмотр показал, что три пули прошили крышу машины с левой стороны выше задней дверцы. Посмотрели вокруг — все тихо и, несколько успокоившись, двинулись дальше.