ПОД ГРОЗОВЫМИ ТУЧАМИ . НА ДИКОМ ЗАПАДЕ ОГРОМНОГО КИТАЯ .

Я не впервые оказалась в Китае и, исколесив эту страну вдоль и поперек, основательно изучила психологию ее жителей. Примерно в 1917 году, беседуя с одним китайским ученым о Тибете, я недоумевала по поводу безразличного отношения моего собеседника к поражению Китая, в результате которого было утрачено господство над Лхасой и Центральным Тибетом. Как ни странно, в ответ я услышала нечто вроде афоризма: «Человек, у которого миллион чашек, не отчаивается, когда похищена одна из них. Китай — огромная страна. Утрата небольшой части территории почти ничего не значит для наших необъятных просторов».

После этого от «огромного Китая» были отторгнуты Монголия и Маньчжурия, а провинция Синьцзян3 (китайский Туркестан) обрусела и фактически стала независимой. Размеры Китая значительно сократились, «чашек» сильно поубавилось, но их хозяин продолжал сохранять полную безмятежность. Вернувшись в Пекин в 1937 году, я убедилась, что в столице и ее окрестностях усилилось японское влияние.

Несколько месяцев спустя разразилась катастрофа. Теперь уже не отдаленные провинции, а самый центр Китая, его порты и крупнейшие города находились во власти захватчиков. Мы стали свидетелями парадоксального явления: государство, в котором проживает 350 миллионов человек, позволило завоевать себя стране, население которой в пять раз меньше.

Пример Китая поучителен. Вместо того, чтобы бить тревогу при непривычных вторжениях и утратах земель, китайцы демонстрировали удивительную беспечность. Каждая провинция окружила себя частоколом благодушия, не проявляя никакого интереса к невзгодам соседей и даже, напротив, испытывая к своим собратьям чувство злорадства и недоброжелательности. Вместе с тем китайские семьи, объединенные фамильными узами в сплоченные группы, не чувствовали общности с другими столь же сплоченными родами. Такое понятие, как солидарность со всеми, проживающими в стране, оказалось китайцам совершенно неведомым.

Однако эта ситуация начинает меняться. Идея национальной солидарности постепенно приобретает все большую популярность, вопрос: сколько времени потребуется, чтобы она наконец овладела массовым сознанием? Как бы то ни было, после начала боевых действий китайские войска проявили мужество, которого от них никто не ждал. И они продолжают оказывать решительное сопротивление, сдерживая передовые силы японцев, которые фактически больше не двигаются вперед, а лишь топчутся на месте, одерживая только незначительные победы, чередующиеся с мелкими поражениями. Некоторые предсказывают, что, в конце концов, силы захватчиков иссякнут и им придется оставить хотя бы часть оккупированных районов. Такое развитие событий вполне вероятно, и из него можно будет извлечь полезный урок: нельзя одолеть тесно сплоченный народ в его настойчивом стремлении победить любой ценой. Кроме того, из ситуации в Китае напрашивается еще один вывод: даже если стране и удастся, вопреки опасениям ее друзей, избежать поражения или, более того, победить в этой войне, финал все равно окажется трагическим — разрушенные города, разоренные деревни, миллионы жертв среди мирного населения. Осмотрительная и дальновидная политика, многочисленная, хорошо вооруженная и обученная армия и, в первую очередь, нерушимая народная солидарность могли бы предотвратить такую катастрофу.

Дарцедоб, приграничная область Китая Ноябрь 1939 г.

Глава I

Из Брюсселя в Москву

Я «уезжала» в странствия много раз, но никогда не «возвращалась», и я уверена, что Великое Путешествие, которое с каждым прошедшим днем становится для всех нас ближе и ближе, не приведет меня в тихую гавань, где бросают якорь навеки. К тому же такой покой означал бы смерть, а смерти не существует. На свете нет ничего истинного и реального, кроме Вечной Жизни.

Всякий человек ежедневно и ежеминутно, сознательно или инстинктивно пускается в какую-нибудь авантюру. Каждый из бесчисленных атомов, составляющих наше физическое и психическое «я», то и дело отправляется в рискованное, необычайно важное путешествие с непредвиденными последствиями, хотя траектория этих странствий настолько мала, что может оказаться вне поля зрения микроскопа.

Во время моих первых «побегов» я чувствовала себя еще не совсем уверенно. Воспоминания о них зарождаются в глубине моей памяти, начиная с решетки садовой калитки, за которой пролегала дорога. Выйти за ограду, сделать несколько шагов — вот и все путешествие, но, вероятно, и оно доставляло мне огромное удовольствие, поскольку, как мне рассказывали, я снова и снова выбегала наружу, пренебрегая сыпавшимися на меня упреками. У нас был огромный сад, и такая кроха, как я, могла бы найти там достаточно занятий, но меня манил «большой» мир.