Под грузом улик. Неестественная смерть

Но лорду Питеру мир представлялся увлекательным лабиринтом побочных тем. Он был уважаемым знатоком пяти или шести языков, неплохо музицировал, разбирался в токсикологии, коллекционировал редкие издания книг, был светским человеком и по-обывательски любил сенсации. По воскресеньям в половине первого его видели гуляющим в Гайд-парке в цилиндре и сюртуке и читающим газету «Ньюс оф зе уорлд». Страсть к неизведанному толкала его к поискам неизвестных текстов в Британском музее, копанию в эмоциональных историях сборщиков налогов и рассуждениям, куда его занесет его собственным течением. И в этом смысле тема йоркширского фермера, готового спустить на случайного гостя собак, требовала личной встречи. Хотя результат был непредсказуем.

На его первый стук никто не откликнулся, и он постучал снова. За дверью возникло движение, и раздался злобный голос:

— Ну и впусти его тогда, черт его побери — и черт тебя побери!

Ругательство сопровождалось звуком: то ли что-то упало, то ли что-то нарочно швырнули.

Дверь неожиданно открыла девочка лет семи — очень темная, симпатичная. Она потирала руку, словно в это место ей угодил камень. Девочка настороженно стояла, закрывая собой проход, пока прежний голос не спросил:

— Кого там принесло?

— Добрый вечер, — поздоровался Уимзи, снимая шляпу. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я так бесцеремонно зашел. Я живу в Риддлсдейл-лодже.

— И что с того?

Поверх головы девочки Питер заметил силуэт курившего у огромного камина крепко сбитого мужчины. Помещение освещалось только огнем в топке, хотя окна были маленькие, а на улице смеркалось. Комната, судя по всему, была большой, но сразу за дымоходом ее перегораживала надвое высокая дубовая скамья, за которой простиралась область непроглядной тьмы.

— Можно войти? — спросил Уимзи.

— Если не терпится, — нелюбезно ответил хозяин. — Закрой дверь, девка, на что уставилась? Поди к своей мамаше — пусть поучит тебя манерам.

Ситуация напоминала ту, когда горшок учит чистоте чайник. Но девочка моментально растворилась в темноте, а гость сделал шаг вперед и вежливо спросил:

— Вы мистер Граймторп?

— А если и так, что с того? Уж мне не приходится стыдиться за мою фамилию.

— Разумеется, — кивнул Уимзи. — И за ферму тоже. Замечательное место. Кстати, меня зовут Уимзи, лорд Питер Уимзи, брат герцога Денверского. Не хотел вас тревожить — вы ведь заняты овцами и всем прочим, — но все-таки решился заглянуть по-соседски. Уединенная местность — полезно знать тех, кто обитает рядом. Понимаете, я привык к Лондону, где люди живут скученно. Сюда, наверное, редко заходят незнакомцы?

— Вообще не заходят, — отрезал Граймторп.

— Возможно, это и к лучшему, — продолжал лорд Питер. — Больше ценится домашний круг. Часто возникает мысль, что в городе видишь слишком много чужаков. Не то что в семье, где все, что говорится и делается, исключительно приятно. Вы женаты, мистер Граймторп?

— Какого черта вам здесь нужно? — прорычал хозяин с такой яростью, что Уимзи тревожно оглянулся: не прорвались ли в дом недавно упомянутые собаки.

— Не горячитесь, — ответил Уимзи. — Просто я подумал, что та очаровательная девочка — ваша дочь.

— Если бы я думал иначе, то придушил бы сучонку вместе с матерью. Как вам такое?

Вопрос, который следовало расценивать как разговорную формальность, был таков, что естественное красноречие Питера подверглось серьезному испытанию. Он прибег к обычному мужскому выходу из положения и предложил хозяину фермы сигару, а сам подумал: «Какую же окаянную жизнь ведет с этим типом женщина!»

Фермер, отказавшись от сигары коротким «нет», надолго замолк. Уимзи, раскурив свою, задумчиво разглядывал «собеседника». Это был видавший виды мужчина лет сорока пяти, грубый, неотесанный, с широкими рельефными плечами и короткими толстыми ногами — одним словом, бультерьер с дурным характером. Решив, что тонкие намеки такой организм не проймут, Уимзи начал напрямую.

— Сказать по правде, мистер Граймторп, я заявился без какого-либо повода. Хотя, приходя в чей-то дом, всегда полезно поводом обзавестись. Но вас повидать — это так замечательно, что и повод не нужен. Хотя, если честно, повод все-таки был: я ищу приятеля, который, как он мне сообщил, обретался где-то в округе. Боюсь, я с ним разминулся. Понимаете, я только что приехал с Корсики — интересная страна, я вам скажу, только очень далекая. Из того, что говорил мне друг, он должен был объявиться здесь с неделю назад и искать меня. Но мне, как всегда, не везет — он, не оставив карточки, лишил меня всякой уверенности. Вы его, случайно, не встречали? Высокий, с большой ступней, на мотоцикле с коляской. Может, проезжал мимо. Не знаете его?

Лицо фермера перекосилось и потемнело от бешенства.

— В какой день это было? — прорычал он.

— Речь идет о среде или ночи на четверг, — продолжал Уимзи, держа руку на своей тяжелой малайзийской трости.