Под юбкой у фрейлины

Вспомнят тебя, когда достаточно награбят, найдут в списках и прикончат, — говорил я себе, наблюдая из окна за движением российской техники.

Прикончат, прикончат! Как же хорошо, что я отправил Марику к сыну в семью! Плывет, наверное, в Америку на роскошном теплоходе, на дельфинов смотрит и мороженое ест. А я, как видите, приплыл назад в СССР. Стоило ли уезжать тогда, в девяностом, из горбачевской Москвы, чтобы оказаться в 2014-м в путинском Берлине! Ну, здравствуйте, бэтээры и черные маруси, приветствую тебя, колючая проволока, бонжур, топтуны, парткомы, сексоты, Лубянка! Как же я вас всех ненавижу! Почему я не уехал с Марикой?

Не уехал, потому что не хотел больше бегать как заяц по всему миру. От них. Набегался уже. Потому что ее сын заявил мне, что возьмет к себе только старуху мать, без ее русского сожителя.

Убьют, значит убьют. Подохну, значит подохну.

Совсем уж неподготовленным к лихолетью я не был. Я ведь все уже в августе понял.

Понял, что победа Украины обернется для всех нас катастрофой, что беда придет и сюда, в кажущийся таким стабильным и безопасным немецкий мир… что Путин будет мстить за отобранный Крым, за развал СССР, за санкции. Не потому, что он силен, а потому что позорно слаб. Но его экономическая слабость — ничто перед импотенцией Европы, перед нерешительностью обамовской Америки. Державный глист почуял, что пришел его час. Ядерные грибы на Украине до смерти испугали Запад, а уничтожение Японии окончательно парализовало его волю. Наступил долгожданный закат Европы — звездный час воблоглазой гадины.

Начал готовиться к предстоящему испытанию. Потратил кучу денег на покупку ящика маленьких синеньких бутылочек шнапса (на обмен), четырехсот килограммов концентратов и консервов, почти полутонны сухарей, фильтров для воды, пяти килограммов сухого спирта, сотни рулонов туалетной бумаги. Врезал два дополнительных замка, укрепил входную дверь стальными стержнями, купил самурайский меч, пневматический пистолет и копию средневековой алебарды.

Техника прошла и шоссе опустело.

Редко-редко по нему проносились шальные мотоциклисты с зелеными знаменами. Они кричали — Аллаху акбар, поднимали передние колеса и неслись на задних.

Пошел за водой. В очереди к колонке томились человек двести. Люди стояли молча, вздыхали, кряхтели, переступали с ноги на ногу. Получил свою воду и потащился на седьмой этаж. Опять сердцебиение, потный страх смерти, пустота и безнадежность.

Перед сном выпил еще раз свой фирменный кофе и съел сухарик. Лег спать, не раздеваясь, укрылся тремя одеялами и заснул.

Проснулся я около трех часов ночи от страшного грохота и удара, тряхнувшего наш дом как землетрясение. Доблестные русские войны саданули по дому из установки «Град», которую уж не знаю как затащили на крышу Кауф-хауза на Александерплатц. Пробили дыру в бетонной стене соседнего подъезда, убили двух пенсионеров и сожгли их квартиру и квартиры их уехавших соседей. Стрелять по городу иваны начали в два часа ночи, может быть перепились на радостях, или получили приказ «пощекотать немчуру».

Пощекотали на славу. С третьей попытки попали в купол здания Бундестага, обрушили Бранденбургские ворота и американское посольство, долго палили по телебашне, которая не хотела падать, несмотря на несколько прямых попаданий. Когда башня наконец рухнула, то чуть не накрыла стрелков своим полосатым кончиком.

Я не знал, что делать, спускаться ли в подвал… остался дома назло всему, согрел воду, выпил еще один стаканчик кофе и съел еще один сухарь.

Заснуть так и не смог, по улице носился туда-сюда какой-то джип без номеров и ревел сиреной. Не удержался, встал, укутался одеялами как мексиканец и открыл окно.

Темь, звезды как золотники, воздух свежий… только порохом пахнет. На горизонте — зарево. Вокруг сберкассы и магазина велосипедов какая-то подозрительная кутерьма, наверное грабят.

Опять лег в кровать. Некоторое время слышал только буханье «Градов». Затем с улицы донеслись сухие щелчки автоматных выстрелов, послышались матерные крики… топот погони… звук падающего тела… рыдания, мольба… еще выстрелы и нечеловеческий вой.

Сердце сжалось… и тут что-то блеснуло фиолетовой молнией, взорвалось… как мне показалось, прямо в спальне. Чудовищная сила подняла меня и бросила как мячик в потолок. Я ударился подбородком… почувствовал, как хлынула изо рта кровь… потерял сознание.

Пришел в себя только через несколько часов. Невыносимо саднили прокушенный язык и ямки от выбитых зубов. Раскаленной металлической струной тянуло что-то в позвоночнике. Ныли колени и ступни. Заставил себя встать и осмотреть квартиру.

Все оконные стекла были разбиты, двери (в том числе и входная) выбиты, книжные шкафы размолоты в труху, наружная стена в кухне отсутствовала, часть стены в гостиной беспомощно, как удавленница, висела на улице, шмотки разодраны, а мои припасы, моя гордость, почти полностью уничтожены.

Выметены на улицу свинцовой щеткой великана.