Под каблуком у синего ботинка

Клавдия мельком глянула в зеркало и вальяжно уселась напротив Осипова.

– Расскажите, какие документы вы ухитрились посеять?

– А то вы не знаете! Чего уж ваньку ломать!

– Тебя сломаешь! Я говорю русским языком…

В дверь торопливо позвонили, и Клавдия вприпрыжку побежала открывать. Муж Акакий тихонько сидел в коридоре и ничего не понимал, он только испуганно наблюдал, как жена встретила Валентину, странно заулыбалась и шепотом произнесла:

– Валюша, минуточку, сейчас все поймешь. Кака, быстро мотай на лестницу, будем ждать Жору внизу! Валя, не стесняйся, проходи в комнату.

Валентина, ничего не соображая, прошла в комнату, а Клавдия поспешно выскочила в подъезд, закрыв молодых людей на два оборота.

– Вот так-то оно лучше будет. Посидите, разберитесь, может, у вас что и сладится. Ой, Кака, а вот и Жора подъехал!

Через минуту отважная троица уже неслась в агафьевский коттедж.

– Это ее кто-то хочет запугать, – авторитетно заявил Жора.

– Да, раньше этого тоже хотели, и обязательно что-то случалось. Боюсь, что сейчас тоже не обойдется без приключений.

Вскоре они уже подъезжали к клубу. Ночью коттедж смотрелся совсем по-другому, чем днем. Уже не было светлых, солнечных красок, не звучала музыка и не раздавался писк обнаженных кокеток. Весь дом был погружен в молчаливый, зловещий мрак. Даже яркий фонарь не отпугивал темноту.

– Да уж, славное местечко, чего и говорить, – пробормотал Жора, первым выходя из машины. – Жизнерадостное, я бы сказал.

В доме кое-где горел свет, на дверях стоял все тот же Коля, и так же сновали горничные. Только теперь это были совсем новые девушки.

Добровольные сыскари быстро взобрались на второй этаж и, придав всему своему облику бодрость, с улыбками появились в дверях Агафьи Эдуардовны.

– А вам вроде как и весело, – вместо приветствия нахмурилась старушка.

– Мы к вам не веселиться прибыли, – сурово одернул ее Жора.

– Но и носы вешать не торопимся. И вам не советуем. Сейчас одним махом все загадки решатся, – сказала Клавдия.

Акакий подошел к столику, на котором красовался синий спортивный башмак среднего размера.

– Это он? У меня почти такой же. На китайском рынке брал, – проговорил Акакий и взял инициативу в свои руки. – Значит, так, выключаем везде свет и все остаемся на своих местах. Жора, располагайся ближе к двери, чтобы он обратно выбежать не смог. Клава, ты возьми вон тот канделябр, если что – бей, не стесняйся, только постарайся поаккуратней.

– Поаккуратней, это как? – уточнила супруга.

– Ну, как будто я домой после двух часов ночи заявился.

– Нет, лучше после двенадцати, а то после двух я и насмерть могу, а нам же он живой нужен.

– Хорошо, а я здесь расположусь, в ногах у Агафьи Эдуардовны, чтобы он меня не сразу заметил, но чтобы весь огонь, так сказать…

Ожидание казалось вечностью. Надо было вести себя тихо, чтобы ни вздохом, ни скрипом не выдать своего присутствия. Они сидели уже, казалось, полжизни, а неизвестный преступник все не появлялся.

– Агафья Эдуардовна, – свистящим шепотом позвала Клавдия Сидоровна. – Сколько времени?

– Уже двенадцать, – так же зашептала хозяйка.

– А сколько мы сидим?

– Уже двадцать минут.

Стрелки часов просто издевались над ними. Уже когда казалось, все терпение на исходе, они передвинулись еще на тридцать пять минут. Клавдия Сидоровна, обнаружив такую пропасть свободного времени, решила пока как следует погоревать над сгоревшей любовью. Сегодняшний Жорин поступок был самым натуральным плевком в ее доверчивое сердце. А чего она ждала, в самом деле? Ну хорошо, даже если предположить, что парень предложил ей руку и сердце, и что? Неужели она бы согласилась? Понятно же, что нет. Это она сама перед собой кривлялась, что ей ничего не стоит жизнь начать с белого листа. А будет ли он белым, лист этот? Куда денется ее прошлая жизнь?

А дети? Разве Жора сможет стать отцом для Ани или, смешно сказать, для Данилы? И чего уж там, разве может молодой парень пылко и нежно обожать совсем не молодую даму? Называть ее своей малышкой? Ф-фу, какая пошлость! Нет, она совсем не против, если у кого-то это замечательно получается, она может только позавидовать, но вот ей ближе и роднее этот плешивый, худосочный, но такой родной Кака. И не смогла бы она его бросить, и не… Ее размышления прервал звучный, раскатистый храп. Храпела Агафья Эдуардовна.

– Кака! Да ткни же ты ее в бок! – зашипела Клавдия.

– Не надо, пусть храпит, получается самая обычная обстановка, – одними губами произнес Акакий.

Еще через час Агафью поддержал Жора. Он выводил носом такие рулады, что пришлось его немедленно приложить канделябром. Однако парень не желал просыпаться, а посылал всех, куда только можно. Пришлось завалить его подушками, которые валялись на кровати Агафьи Эдуардовны в огромном количестве. Потом Клавдия завалила подушками и Акакия и в одиночестве встретила рассвет. В эту ночь никто так и не приходил.

– Вставайте, охранники! – негромко будила Клавдия Сидоровна своих коллег, боясь потревожить хозяйку, но соратники проснулись лишь после того, как на них была вылита трехлитровая банка холодной воды.