Под кодовым названием «Эдельвейс»

Неожиданно его, курьера в «потусторонний мир», похожего на мумию из-за своей феноменальной худобы, бросавшейся всем в глаза, пожелал осмотреть личный лейбмедик Генриха-Птицелова Второго доктор Керстен. Патцигу показалось, что господин доктор полностью удовлетворен состоянием его здоровья. Поэтому его буквально ошеломил безапелляционный диагноз: рак горла. Он, Патциг, отныне – живой мертвец.

– Как мне лечиться? – хватило у него сил спросить.

Доктор Керстен бодро ответил:

– Леченья от этой болезни нет!

– Что можете посоветовать?

– Единственное: пить кофе с коньяком. Для поддержания общего тонуса. С ухудшением самочувствия – увеличивайте дозу.

– Сколько?

– Что «сколько»? – блеснул стеклами пенсне врач.

– Какова должна быть начальная доза?

– Дозирование – дело чисто индивидуальное, – сухо ответил Керстен. – Сами почувствуете, когда вам достаточно…

Лотту Крауз потихоньку умыкнули и единственно надежным способом быстренько снарядили в мир иной, к ее любимым призракам. Патцига не тронули. Он понял: как это ни парадоксально, смертельная болезнь спасала ему жизнь. К тому же, в отличие от посвященной в государственный секрет гадалки, он «ничего не знал».

Хотя это и странно, но знание о своей неизлечимой болезни активизировало обреченного криминального советника, обострило его профессиональное чутье, придало служебного воодушевления и энергии. Появилась звериная страсть – бросать людей в ледяные объятия Смерти. Будто встала перед ним «жизненная» цель – как можно больше убить. И кого! Людей, которые могли бы еще долго-долго жить… А каждый задержанный враг «Третьего рейха» – это почти всегда верный смертный приговор. И потом – казнь, на которой Патциг непременно присутствовал по своим чисто служебным обязанностям.

Патциг с удивительной для его умирающего тела энергией организовал охоту на «хаусгрилле» – «домашних сверчков» и связанных с ними людей, которые уже заранее были обречены – на пулю, петлю или топор гильотины. Каждому – свое! Он неутомимо разыскивал людей, для которых даже заточение в концлагерь можно было считать спасением. Туда, где пеленгаторы засекали «музыкальные шкатулки», он отряжал Смерть – в Брюссель и Амстердам, в Париж и Лион, в Гамбург и Марсель, в Берлин и Мюнхен.

Конечно, его устраивали исключительно смертные приговоры. Иначе возникали неприятности. Например, когда Эрике фон Брокдорф, графине Брокдорф из группы Шульце-Бойзена и Харнака на суде огласили срок наказания (подумать только – всего лишь срок.), она вызывающе воскликнула на весь зал судопроизводства:

– Ха, да я этот ваш срок отсижу… одной половинкой!

Безобразие!

Присутствующие хохотали. Идиоты, не сразу сообразили, какой смысл она вложила в свои «веселые» слова. Срок ей дали порядочный, а она его лишь располовинила… То есть быстро, мол, отсижу, не утомлюсь… Что это, как не приговор фашизму? Как не приговор власти фашистов? Она предрекала быструю гибель «Третьего рейха»…

Он злорадно вспоминал: «Смерть исключает подобные позорные, злостные выходки. Смерть – это солидно. А то – “половинкой”! Слава фюреру, он исправил “судебную ошибку” и отменил приговор. Хайль Гитлер! Головка очаровательной, молодой, здоровой Эрики фон Брокдорф покатилась под ножом гильотины».

Сколько уже их было, всех этих проклятых «сверчков»? Точные данные в архивах.

Когда фюрер впервые узнал о тайных радиопередатчиках, которые с началом «похода на Восток» «засвиристели» по всей оккупированной Европе, он сначала не придал этому явлению должного внимания. На совещании в альпийском «Адлерхорсте» – «орлином гнезде» – фюрер самоуверенно провозгласил:

– Россия вскоре прекратит свое существование. Скоро некому будет слушать зашифрованные радиограммы. Их заглушат звуки фанфар, которые возвестят миру о нашем триумфе. Да, только так! Обещаю в этом же году поставить Россию на колени.

Гиммлер отдал смехотворный – с точки зрения криминального советника – приказ:

– В течение месяца с «пианистами» покончить! Иначе…

Патциг склонил голову.

– Иначе вы и вся команда попадете в концентрационный лагерь. Так приказал фюрер! Передайте его слова своим подчиненным.

В течение месяца… Смешно!

Разве сроки розыска «сверчков» зависят от неусыпных усилий зондеркоманды? Их выявляют постепенно, шаг за шагом. И лишь тогда, когда начинают играть «музыкальные шкатулки». Если же они замолкают, искать бесполезно. Между каждым шагом пролегает долгий перерыв во времени.

Казалось, за годы войны прочистили все закоулки Берлина. И вдруг заиграла новая «музыкальная шкатулка». «Источник Пенелопа…»

Длительное время зондерфюрер словно паук прощупывал эфир пеленгаторами и уже готовился накинуть ловчую сеть, когда глупейшая случайность сорвала весь замысел. Вмешался агент Мюллера господин Гейлиген, уже покойный, хвала Господу! Здесь же оказался штандартенфюрер Хейниш со своей эсэсовской ватагой. И что же имеем? Двух мертвецов. Все нити оборваны.