Под колесами поезда

– Знаешь что, гражданин Чемберлен, – переходя на «ты», сказал Игнатьев, – если каждый бомж станет к полковнику за одобрением ходить и всякий мусор со свалки в Управление таскать, то полковнику и на работу времени не останется. А ему, между прочим, преступников ловить нужно. Шел бы ты отсюда, Чемберлен, подобру-поздорову.

– Без ботинок не уйду, – уперся Чемберлен. – Позови полковника. Разрешит он ботиночки взять, я и уйду.

– Считай, что разрешение у тебя есть. Выбор твой я одобряю. Крепкие ботинки всегда лучше, чем дырявые. Носи с удовольствием и лейтенанта Игнатьева добрым словом вспоминай. Все, вопрос закрыт.

– Позови полковника. – В голосе бомжа зазвучало то ли раздражение, то ли отчаяние. – Не могу я их взять, пока полковнику не покажу. Куда я содержимое дену? В урну выкину?

– Какое еще содержимое? – переспросил Игнатьев.

– Это я полковнику скажу, к вам у меня доверия нет.

– Ах, доверия нет? Да, это проблема. А что, если я сейчас возьму, да вызову наряд. Оформим тебя в «обезьянник» за нарушение правопорядка, а коробку твою изымем. Тогда доверие появится?

– Зови полковника, – зло глядя на Игнатьева, бубнил Чемберлен. – Он мой друг, мы работаем с ним. Гуров разберется, что делать надо. И ботиночки мне оставит. Гуров – человек, а ты только грозиться умеешь.

– Гуров? Так вот какой полковник тебе понадобился. – Игнатьев бросил взгляд на журнал регистрации. – Так нет его в Управлении, не пришел еще.

– Врешь! Он рано приходит, я знаю, – не поверил его словам бомж. – Зови Гурова или пожалеешь!

– Пока не покажешь содержимое пакета, кроме наряда никого не позову, – поняв, что добром бомж не уйдет, объявил Игнатьев. – Кто тебя знает, что ты с собой притащил. Может, ты убить полковника Гурова решил, а в коробке у тебя бомба самодельная.

Чемберлен молчал минуты две, анализировал слова Игнатьева. Потом осторожно вынул из пакета коробку, но, прежде чем передать ее лейтенанту, еще раз спросил:

– А ботиночки не отберешь?

– Не нужны мне твои ботиночки, – заверил Игнатьев. – У меня своих полна кладовка.

– И Гурова позовешь?

– Позову. Открывай коробку.

Чемберлен еще немного помялся, потом поставил коробку на полку перед Игнатьевым и снял крышку. Старший лейтенант осторожно заглянул, и глаза его поползли на лоб.

– Что это?

– Ботиночки, – спокойно ответил бомж.

– А в ботиночках что?

– Ножки, – так же спокойно сообщил Чемберлен. – Чьи-то ножки, вернее, ступни. Они-то мне ни к чему, а вот ботиночки добротные. В такой мороз в самый раз будут. И размер мой.

– Ты их трогал? – набирая номер полковника Льва Ивановича Гурова, спросил Игнатьев. – Трогал ботинки?

– А как же? К ступне примерял. Так я смогу их забрать?

– Стой, где стоишь, – приказал Игнатьев, а сам поднес трубку к уху, ожидая ответа полковника Гурова.

Телефон внутренней связи выдавал длинные гудки. Либо Гурова не было в кабинете, либо он был занят. «Ну же, давай! Возьми трубку! – мысленно произнес Игнатьев, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. – Черт, почему никого никогда нет на месте, когда это так нужно?» Но вот гудки прервались, из трубки послышался голос полковника:

– Гуров слушает.

– Товарищ полковник, это Игнатьев. Можете спуститься в дежурку?

– Это срочно?

– Очень, товарищ полковник.

– У меня совещание в кабинете генерала через пять минут. До окончания не сможет подождать?

– Не сможет, товарищ полковник. Тут к вам гражданин Чемберлен пришел и кое-что с собой принес. Кое-что интересное, – добавил Игнатьев.

– Подарок, что ли? – пошутил Гуров.

– Подарок, товарищ полковник. Еще какой подарок.

– Ладно, сейчас спущусь.

Уже через десять минут Чемберлен сидел в кабинете Гурова, а полковники Лев Гуров и Станислав Крячко стояли возле стола, на котором громоздилась пыльная коробка, и таращились на ее содержимое. Внутри коробки чинно выстроилась пара зимних ботинок, надетых на человеческие ноги. Ничего удивительного, если не обращать внимания на то, что тела у этих ног не было. Из меховой опушки ботинок торчали два обломка желтоватой большеберцовой кости, окруженной остатками мышечной ткани и кожи. Запекшаяся кровь образовала сверху потрескавшуюся корочку. Как ни странно, сами ботинки почти не пострадали. Белую меховую опушку кровь, конечно, залила полностью, но на кожу почти не протекла. Не попала она и на подошву, массивный каучуковый протектор, и даже шнурки почти не забрызгала.

Находку Чемберлена никак нельзя было отнести к разряду заурядных. Чего только опера-важняки за свою карьеру не повидали, но и их подарок, преподнесенный бомжом, поразил. А вот Чемберлена, похоже, его находка ничуть не смущала. Волновал его один-единственный вопрос: позволит ли полковник Гуров забрать ботинки? Этот вопрос он и задал в первую очередь, как только Гуров прервал молчание.

– Да, хорош подарочек, ничего не скажешь, – отодвигая коробку в сторону, произнес он. – И как только тебя угораздило подобрать эту прелесть?

– Ботиночки уж очень хороши, товарищ Гуров, – суетливо потирая руки, проговорил Чемберлен. – Мне бы такие не помешали. На улице мороз лютый, а я в картонках хожу.