Под колесами – звезды

«Здравствуйте все!

Возвращаться – плохая примета. Поэтому я пишу вам письмо. И ещё потому, что, оказывается, есть вещи, которые гораздо удобнее передать в письме, чем в устной речи. Никогда раньше я не писала писем и даже не знала, что это такое. Впрочем, никогда раньше я не верила и в приметы и тоже не знала, что они бывают. Много чего, оказывается, я никогда не делала до встречи с людьми. Мы – совсем иная раса, но, как выяснилось, ничто человеческое не чуждо и нам. Иначе как бы я смогла полюбить вас?

Я сейчас на высокой орбите вокруг Земли и смотрю на вашу редкую по красоте планету и на ваше Солнце, которое уже совсем скоро перестанет быть звездой. У меня нет физического органа, который называется сердцем, но сердце у меня есть. И это сердце болит. Если вы погибнете (а вы обязательно погибнете), и я не сделаю даже попытки спасти вас, то мне совершенно не понятно, как я буду жить дальше. А жизнь у меня… впрочем, не будем об этом. Когда я попрощалась с вами и попросила Егора меня проводить, то уже знала, что предприму такую попытку. Шанс есть. Он маленький, этот шанс, но он, повторяю, существует. Надежда умирает последней, как говорят у вас. У нас тоже так говорят, хотя, по-моему, надежда вообще не умирает никогда. Просто она переходит в иное качество, переступая вместе с человеком, питавшим её, через порог, отделяющей жизнь от смерти и смерть от жизни. Мне иногда кажется, что это один и тот же порог.

Мы вряд ли когда-нибудь ещё увидимся, но я очень надеюсь, что вы будете жить долго и счастливо, и вспоминать меня хотя бы иногда. Целую.

Ваша Анюта.

Р.S. Я понимаю, что моя просьба выглядит нелепой и странной, но… Назовите дочь Анютой. Пожалуйста».

Помолчали.

– М-да… – прокомментировал ситуацию мудрый Четвертаков. – Загадка женской души, однако.

– Как прикажете это понимать? – вскинула красивые брови Зоя. – Это я насчёт дочери.

– У меня дочь уже есть, – улыбнулась Надя. – Я так понимаю, что речь идёт о твоей будущей дочери.

– О нашей, – твёрдо поправил Егор.

– Ну, извини, – снова улыбнулась Надя.

– Погодите, девушки, – сказал Володька. – Пусть меня поправят, но правильно ли я понял, что Анюта попытается нас спасти?

– Лично я понял именно так, – объявил его сын Гена.

– И я, – подтвердил Егор.

– И мы, – сказали Надя и Зоя вместе.

– Тогда, – чуть подумав, сказал Володька, – я предлагаю взять ещё бутылку коньяка и пойти на крышу.

– Зачем? – не понял Егор

– Чтобы встретить солнце, – ответила Зоя. – Да, Володя?

– Именно, – кивнул Четвертаков. – Или это последний восход старого Солнца, или это первый восход Солнца нового. В смысле обновлённого. Или как бы это сказать… спасённого, в общем. Ну, вы поняли. В любом случае я не намерен пропустить это зрелище. Я уже не говорю о том, что это наш долг.

– Почему долг? – снова не понял Егор.

На него посмотрели с сочувствием. Все, кроме Гены, который на самом деле тоже не понял, но промолчал.

– Она ведь с нами попрощалась, – как маленькому, объяснила Егору Надя. – И она собирается спасти нас ценой собственной жизни. Не знаю, как, но собирается.

– О, Господи, – сказал Егор. – Ты уверена?

– Если даже это и так, – поспешил ответить за жену мудрый Володька, – то мы всё равно ничего не можем сделать в данной ситуации.

– А что бы ты сделал, если бы смог? – осведомилась Зоя. – Постарался бы отговорить?