Под кровом Всевышнего

Не здесь Христос — за облаками,Он на земле среди людей,Он там в миру страдает с вами.Поверь, средь тех рожден Христос,Кто мог любовию живоюСтереть хоть каплю братских слез,Кто жертвовал за всех собою,Чье сердце пламенем зажглось,В том сердце и рожден Христос.

Подарки заняли внимание детей, и Дед Мороз незаметно ушел.

— Где же Дедушка Мороз? — спросила шестилетняя девочка.

— Растаял, — ответили ей, указывая на лужу от снега с валенок.

— Да, вот и лужа, растаял… — согласились малыши.

А в кабинете и столовой уже устраивалось чаепитие. Сидели за столом преимущественно взрослые, а ребятам было не до еды. Они ели на ходу мандарины, яблоки, пряники, подбегали к родителям, показывали им свои подарки. Бабушка и дедушка знакомили детей со своим другом Александром Александровичем Солодовниковым, который, к общему сожалению, опаздывал, как всегда, и не видел Деда Мороза. Теперь за чаем Александр Александрович расспрашивал малышей об их впечатлении от Деда Мороза. Дети до семилетнего возраста искренне верят в существование Деда Мороза, а старшие говорят: «Мы хоть и все понимаем, но все равно нам очень интересно».

Часам к девяти вечера гости стали разъезжаться, наш Тимофеич доставлял их до поезда. А Деда Мороза и родителей моих наша «Волга» везла до квартиры в Москве.

Бывало, что не все гости разъезжались, некоторых мы оставляли ночевать. А на следующее утро Праздник продолжался: солнце, мороз, катанье с гор на санках, на лыжах.

Конечно, такую радость нам Господь посылал не ежегодно. Бывало, что дети болели или какие-то другие жизненные обстоятельства не позволяли проводить Праздник весело и шумно. Мы благодарили Бога за все, зная, что Он руководит нашими делами. Но те два года, когда Феде было четыре и пять лет, когда к нам приезжал Александр Александрович Солодовников — эти годы остались в нашей памяти на всю жизнь, как светлые лучи солнца, озарившие нашу замкнутую провинциальную жизнь.

А «Дед Мороз», или друг нашей семьи Александр Александрович Солодовников, вернувшись в Москву с гребневской елки, тут же сел и, будучи под впечатлением вечера, написал стихотворение. Машина мчалась. Час назад еще мы были на Арбате. Бегут поля, леса летят И вот мы — в царстве благодати.

Москву сокрыла ночи мгла,Старинный храм среди села,И Дед Мороз с большим мешкомИдет утихнувшим селом.Дом — терем, лесенки, светелки,Огни лампад, дыханье елкиИ пенье детских голосов,Как хор весенних соловьев.В какую же попали даль мы?

Звучат колядки, гимны, псалмы,Двух скрипок праздничный дуэт,А у рояля — старый дед.Ребячьих губ прикосновенья,И глаз их нежное свеченъе…И бабушки счастливый взглядНа дедушку и на внучат.Старушки — феи Андерсена —Полны забот об угощеньи.

Мальчонка с мягкими кудрямиУселся на колени к мамеИ на потеху взрослым всемСчищает с торта сладкий крем.Здесь люди все одной чертойДруг с другом схожи — добротой!Исчез, пропал безбожный мир:Здесь вера и любовь, и мир.

В этом стихотворении излил свои чувства старик, переживший много на своем веку, вернувшийся из концлагеря Воркуты.

Александр Александрович был родом из дворянской семьи — богатой, обеспеченной. До революции он получил прекрасное юридическое образование, играл на рояле, пел, писал стихи, говорил на нескольких европейских языках. Лишившись в результате революции всех благ мира сего, Александр Александрович работал в советском учреждении на должности юриста.