Под крышами Парижа

— Думаю, девственность она потеряла раньше, — задумчиво продолжает Сэм. — Было в ее поведении что-то такое… не девичье… Наверное, обычная история. Какой-нибудь мудак пригласил на пикник и… Все равно это ни в коей мере не служит оправданием того, что я с ней сделал… я лишил ее иллюзий… Но пойми, после того как все началось, я уже не мог остановиться! Я должен был трахнуть ее… только получилось куда как хуже, чем с ее матерью… Почему? Из-за ее молодости и невинности. Я проделал с ней все то же самое, что и с Александрой. Господи! Мать и дочь… я трахнул обеих и не могу забыть ни одну, ни другую. Вот ситуация! Альф, ты хорошо знаешь Александру… скажи, что она сделает, если прознает? Как по-твоему, она пойдет к Энн? И что тогда? Боже всемогущий! Нет, я сам признаюсь ей во всем, прямо сейчас…

Так вот на что Сэм тратил свое драгоценное время. Что касается Энн, то у нее другая история, еще похлеще: почему-то хочет внушить мне, что пустилась во все тяжкие. Возможно, рассчитывает, что я передам Сэму и в нем проснется ревность… никак не может забыть ту карточную игру.

Рассказывает о каких-то двух мужчинах, имен которых якобы не может вспомнить… Пару дней назад они втроем устроили в ее снятой квартире очень веселую вечеринку. По словам Энн, она пригласила их для того, чтобы они от-трахали ее по очереди, но потом чего-то испугалась. Гости, когда до них дошло, что хозяйка не намерена спускать трусики, рассердились, привязали ее к кровати и отвели душу.

Если бы она запомнила имена! Я бы, пожалуй, и поверил в эту сказку, если бы шалунов звали, например, Сид и Эрнест, однако в ее изложении негодяи представлены парой крутых лягушатников, возможно, апашей, так что скорее всего картина блистательного разгула является лишь плодом ее разыгравшегося воображения.

— Какому унижению я подверглась! — восклицает Энн, картинно демонстрируя пережитый ужас. — Что мне пришлось вынести! Это невозможно описать! Я даже почти ничего не помню! Привязанная к кровати! Беззащитная и беспомощная во власти не знающих милосердия подонков! Что бы сказал Сэм!

Энн, если не будет осторожной, договорится до настоящих неприятностей. В Америке, когда у женщины появляются такие фантазии, она идет к психоаналитику, и тот вправляет ей мозги. В Париже она скорее всего окажется в дешевом отеле с двумя головорезами и сутенером с кинокамерой.

Книга 3

CHERCHEZ LE TOIT[8]

Сэму уже есть что сказать о французах. Общепринятое представление об их праздном, легкомысленном и веселом житье-бытье считает целенаправленно навязанной иллюзией. Насчет праздности он еще готов согласиться, а по поводу веселья и беззаботности произносит целые речи.

— Полтора часа на ленч! — фыркает Сэм. — Сначала я думал, что такое могут позволить себе только восхитительно беззаботные люди, но потом выяснил, как именно они проводят эти полтора часа. Злословят, сплетничают, перемывают косточки, жмутся из-за каждого франка… Хочешь знать, почему на ленч у них уходит полтора часа? Потому что в кафе они чувствуют себя в безопасности… там у них нет искушения потратить больше того, что они сами себе позволяют. Боятся, что если останутся в офисе, туда заглянет кто-нибудь с предложением купить новую ленту для пишущей машинки. В этом вся проблема. Мысль о том, чтобы заниматься бизнесом, пугает их, потому что бизнес требует затрат. Посмотри, я тебе кое-что покажу. — Находит в кармане клочок бумаги и бросает на стол. — Эту квитанцию мне выдали сегодня утром в одной вроде бы уважаемой компании. Видишь? Это обратная сторона конверта. Вот таков бизнес по-французски.

И дальше в том же духе. Сэм может изыскать тысячу причин, чтобы не любить французов, но настоящая проблема в том, что после прибытия в Париж расстроилась вся его жизнь. Я, в общем-то, не придаю его ворчанию особого значения, пока он не начинает грозить возвращением в Америку. Пусть говорит все, что ему заблагорассудится, — главное, что его жена и дочь здесь и их можно спокойно трахать, а сам он всегда под рукой и готов угостить выпивкой.

Не то чтобы мне не нравится Сэм… учитывая, сколько лет я провел в Нью-Йорке, облизывая задницы таких, как он, мы ладим просто великолепно. Он рассказывает о своих приключениях с Александрой и Таней, я помалкиваю о своих — с Энн и Снагглс. В целом все складывается замечательно.

С Энн что-то происходит… по крайней мере Билли так думает. Энн по-прежнему избегает меня, так что приходится верить Билли на слово. Впрочем, ей врать вроде бы ни к чему.

Если коротко, Билли подозревает Энн в том, что та положила на нее глаз. Она заходит ко мне однажды вечерком сразу после визита к Энн, которой относила очередную порцию заказанных акварелей, и делится самой свежей информацией. Не подает виду, но я вижу в ее глазах блеск интереса. А почему бы и нет? В конце концов Энн не уродина какая-нибудь, а Билли, хотя и предпочитает молоденьких и свеженьких вроде Джины и Снагглс, думаю, вовсе не против разнообразия.