Под куполом

— Отнюдь. У тебя там уже всё занемело. — «И от страха тоже», — подумал про себя Расти. — Хорошо, начнём. Ляг на спину, расслабься и наслаждайся полётом на лайнере авиакомпании «Кэти Рассел». — Он промыл рану стерильным физиологическим раствором, очистил, подровнял своим надёжным скальпелем № 10. — Будет шесть швов наилучшей, какая только у меня есть, нейлоновой нитью.

— Супер, — произнёс мальчик и тут же добавил: — Меня, кажется, нудит.

Расти подал ему специально рассчитанный на такие случаи лоток, рыгальник, как они его здесь называли.

— Блюй сюда, а если хочешь, можешь и отключиться.

Бэнни не упал в обморок. И не сблевал. Расти уже накладывал на рану стерильную повязку, когда прозвучал короткий стук в двери, и в комнату заглянула Джинни Томлинсон.

— Я могу переговорить с тобой минутку?

— Не волнуйся за меня, — сказал Бэнни. — Мне сейчас хорошо, как после того, когда долго терпел, и помочился. — Такой себе благонравный чувачок.

— Расти, пройдём в холл? — спросила Джинни. На мальчика она и глазом не повела.

— Бэнни, я скоро вернусь. Сиди спокойно, расслабляйся.

— Без проблем. Буду прохлабляться.

Расти вышел вслед за Джинни.

— Ургентная пора? — спросил он. Позади Джинни в пронизанной солнцем приёмной сидела, мрачно втупившись в книжку с эффектной красавицей на обложке, мать Бэнни.

Джинни кивнула.

— На сто девятнадцатом, около границы с Таркер Миллом. И ещё одна авария, на другой границе — Моттонской, но я слышала, что там все ПВВП. — Погибшие во время происшествия. — Столкновение грузовика с самолётом. Самолёт пытался приземлиться.

— Ты глумишься надо мной?

Элва Дрэйк подняла голову, поглядев в их сторону, и вновь погрузилась в чтение книжечки в яркой бумажной обложке. А может, она просто пялилась в неё, сама тем временем думая, будет ли поддерживать финансово её муж до достижения Бэнни восемнадцатилетия.

— Это гарантировано серьёзная ситуация, без дураков, — заверила его Джинни. — Я получила сообщение ещё и о других авариях…

— Пидерция.

— … и мужчина на том шоссе, которое пересекает границу с Таркером, ещё жив. Водитель фургона, кажется. Говорят разное. А Твич ждёт.

— Ты сама закончишь с мальчиком?

— Конечно, а ты езжай.

— А доктор Пейберн?

— Он посещал своих пациентов в мемориальном госпитале Стивенса. — (Это была больница, которая обслуживала Норвей и Саут-Перис.) — Уже по дороге сюда. Отправляйся, Расти.

Он задержался на минутку сказать миссис Дрэйк, что с Бэнни все обстоит благополучно. Элва не очень обрадовалась этой новости, как ему показалось, но поблагодарила. Даги Твичел — Твич — сидел на бампере старенькой машины скорой помощи, замену которой всячески откладывали покупать Джим Ренни с его товарищами-выборными, и, греясь на солнышке, курил. В руке он держал портативную радиостанцию Си-Би[60], из которой звучала бодрая болтовня: голоса, наскакивая один на другой, подпрыгивали, словно кукурузные зерна на сковородке.

— Выбрось эту свою канцерогенную гадость и поехали, — сказал Расти. — Ты же знаешь, куда нам надо?

Твич стрельнул в сторону окурком. Вопреки его прозвищу[61], он был самым спокойным санитаром изо всех, кого знал Расти, а это немало.

— Я знаю, что Джин-Джин тебе сказала — граница между Таркером и Честером, так?

— Так. Какой-то фургон перевернулся.

— Ну, а теперь планы изменились. Нам надо в другую сторону. — Он показал на юг, где поднимался толстый столб дыма. — Ты никогда не мечтал увидеть место авиакатастрофы?

— Я видел. На военной службе. Двое ребят. То, что от них осталось, можно было намазывать на хлеб. Мне этого достаточно, это ты здесь новичок. Джинни говорит, там все погибли, так зачем…

— Может, да, а может, и нет, — ответил Твич. — Но теперь там ещё погиб и Перкинс, хотя, возможно, он ещё жив.

— Шеф Перкинс?

— Именно он. Думаю, перспективы никудышные, если сердечный стимулятор у него взорвался через груди прямо наружу — так сообщил Питер Рендольф — но он же шеф полиции. Отважный вождь.

— Твич, друг, стимулятор не может взорваться таким образом. Это абсолютно невозможно.

— Тогда, возможно, он ещё жив и от нас будет какая-то польза, — сказал Твич. На полдороги к кабине он достал сигареты.

— В машине ты курить не будешь, — предостерёг Расти.

Твич грустно взглянул на него.

— Если не поделишься, конечно.

Твич вздохнул и вручил ему пачку.

— О, «Мальборо», — произнёс Расти. — Мой самый любимый сорт дури.

— Ты меня убиваешь, — откликнулся Твич.

5

Они проскочили на красный свет в центре города на Y-образном перекрёстке, где шоссе 117 вливалось в шоссе 119, под вой сирены, оба с сигаретами в зубах, как те черти (окна настежь, по обычному стандарту), слушая, о чём там люди болтают по радио. Расти мало что из той болтовнёй понял, одно лишь зная наверняка: работать ему придётся допоздна.

— Друг, я не знаю, что там случилось, — произнёс Твич. — Хотя мы точно увидим настоящую авиакатастрофу. То есть место катастрофы, но где уж нам кривить рожи возле чужой миски.

— Твич, ты просто какая-то собака бешенная.