Под куполом

Генри Моррисон оборачивается, подходит туда, где стоит Кокс и упирается руками в твёрдую, загадочную поверхность, видеть которой не может. Дышать стало тяжелее; хотя поднятый огненной пургой ветер бьётся о Купол, завихряется, и тогда откидывается назад, навстречу тому голодному чему-то, что наступает: чёрному волку с красными глазами. Здесь, на Моттонской границе, его ожидает отара овец, которой он насытится.

— Помогите нам, — говорит Генри.

Кокс смотрит на огненную бурю и предполагает, что та достигнет местоположения этой толпы где-то минут через пятнадцать, возможно, плюс-минус три. Это не просто пожар, и не просто взрыв, в запертом и уже загрязнённом пространстве это настоящий катаклизм.

— Сэр, я не могу.

Генри не успевает на это ничего сказать, как его хватает за руку Джо Боксёр. Он что-то лепечет.

— Оставь, Джо, — говорит Генри. — Здесь не куда убегать и нечего делать, кроме как молиться.

Но Джо Боксёр не молится. Он все ещё держит в руке свой идиотский пистолетик и, бросив последний сумасшедший взгляд на приближающийся ад, приставляет его себе к виску, словно игрок в русскую рулетку. Генри делает движение, чтобы выхватить у него оружие, но не успевает. Боксёр нажимает курок. Однако сразу он не умирает, хотя сгусток крови и вылетает из его головы. Он пятится назад, размахивая идиотским пистолетиком, словно платочком, и визжит. Потом падает на колени, подбрасывает руки вверх к темнеющему небу, словно человек в восторге от полученного свыше откровения, и падает ничком на белую разделительную полосу шоссе.

Генри поворачивается своим ошарашенным лицом к полковнику Коксу, который находится от него на расстоянии трёх футов и вместе с тем за миллион миль.

— Мне так жаль, друг мой, — говорит Кокс.

Подходит, спотыкаясь, Памела Чен.

— Автобус! — кричит она, стараясь перекрыть нарастающий грохот. — Нам надо в автобус и проехать эту штуку прямо насквозь! Это наш единственный шанс!

Генри понимает, что шанса нет никакого, но кивает, бросает на Кокса последний взгляд (Кокс никогда не забудет бесшабашные глаза этого копа), берет за руку Памелу Чен и ведёт её к автобусу № 19, тем временем как дымная чернота мчится к ним.

Огонь достигает центра города и летает с шумом вдоль Мэйн-стрит, как пламя паяльной лампы в трубе. Исчез мост Мира. Большой Джим с Картером щурятся в противоатомном убежище, когда над ними взрывается здание городского совета. Департамент полиции всасывает в себя собственные кирпичные стены, и выплёвывает их высоко в небо. Статую Люсьена Келверта вырвало с фундамента на Мемориал-Плазе. Люсьен взлетает в горящий мрак, храбро держа наготове свою винтовку. На библиотечной лужайке хэллоуиновское чучело в весёлом колпаке и с садовыми лопатками вместо ладоней, поднимается вверх в вихре пламени.

Оглушительный свист с шипением — он звучит, как пылесос Бога — поднимается, когда голодный на кислород огонь всасывает свежий воздух в своё единственное, ядовитое лёгкое. Здания вдоль Мэйн-стрит взрываются одно за другим, подбрасывая в воздух свои вывески и вещи, и стекло, словно конфетти в новогодний вечер: брошенный кинотеатр, семейная аптека Сендерса, универсальный магазин Бэрпи, «Топливо & Бакалея», книжный магазин, цветочный магазин, парикмахерская. В похоронном салоне самые свежие новобранцы, призванные в строй мёртвых, начинают запекаться в своих металлических секциях, как цыплята в голландской печи. Огонь завершает свой триумфальный рывок вдоль Мэйн-стрит, заглатывая «Фуд-Сити», и тогда катится к «Дипперу», где те люди, которые все ещё находятся на парковке, кричат и хватаются руками один за другого. Последнее их зрелище на земле — это огненный шар в сто ярдов высоты, который мчится, словно Альбион[459] на встречу со своими детьми. Теперь пламя катится по всем главным дорогам, превращая их асфальт на закипающий суп. В то же время огонь распространяется на Восточный Честер, закусывая там усадьбами зажиточных яппи, а также и лично несколькими яппи, которые перепугано щурятся внутри своих домов. Скоро Мишель Бэрпи побежит к погребу, но всё равно слишком поздно; её кухня взорвётся вокруг неё, и последним, что она увидит на земле, будет её холодильник «Амана»[460], как он будет плавиться.

Солдаты, которые стоят на границе Таркер-Честер — ближе всего к месту зарождения катастрофы — отскакивают назад, когда огонь бессильно лупит кулаками по Куполу, оставляя его почерневшим. Солдаты ощущают печной жар, который полыхает сквозь барьер, за какие-то секунды, поднимая температуру снаружи на двадцать градусов, делая совсем сухой листву на ближайших деревьях. Один из них потом скажет: «Это было так, словно стоишь возле стеклянного шара, внутри которого произошёл атомный взрыв».