Под куполом

— Гони, — откликнулся Барби, а следом жестокий удар подбросил его вверх с руками, сомкнутыми на одной из запасных шин. Джулия вцепилась в другую, словно жертва кораблекрушения в спасательный круг. По бокам мелькали яблони. Их грязная листва висела безвольно. Большинство яблок осыпались на землю, сбитые ветром, который, рождённый огнём после взрыва, пронёсся по саду.

Ещё один грандиозный удар. Барби с Джулией вместе подскочили и одновременно упали назад, Джулия распласталась у него на коленях, так и не выпуская из рук шину.

— Где вы приобрели водительские права, чёртов убийца? — закричал Барби. — В «Сиерзе» или в «Робаке»?

— В «Уоллмарте»[492], - крикнул в ответ старый пьяница. — Все самое дешёвое в мире в «Уолли»! — Но тут же перестал хохотать. — Я её вижу. Я вижу эту сучью мигалку. Яркий пурпурный огонёк. Подкачу и стану прямо вплотную. Подождите, пока я остановлюсь, и уже тогда начинайте резать те шины, если не хотите их совсем распанахать.

В следующий миг он ударил по тормозам и «Одиссей», скрипнув, так резко замер, что Барби с Джулией на заднем сидении соскользнули вниз. «Вот теперь я знаю, как чувствует себя бильярдный шар», — подумал Барби.

— Вы водите машину, как бостонские таксисты! — пришла в негодование Джулия.

— Тогда не забудьте о чаевых, — парировал Сэм, прерванный приступом тяжёлого кашля. — Двадцать процентов. — Голос у него звучал подавлено.

— Сэм? — забеспокоилась Джулия. — С вами все хорошо?

— Наверное, нет, — проговорил тот небрежно. — Где-то во мне кровоточит. Может, в горле, но по ощущениям, так словно где-то глубже. — И он вновь закашлял.

— Что мы можем сделать? — спросила Джулия.

Сэм унял свой кашель:

— Уговорите их выключить этот их долбаный барьер, чтобы нам выбраться отсюда. У меня сигареты закончились.

9

— Я начинаю и действую сама, — сказала Джулия. — Просто, чтобы вы знали.

Барби кивнул:

— Да, мэм.

— Вы побудете возле меня сугубо подавальщиком воздуха. Если у меня не получится повлиять, мы поменяемся ролями.

— Если бы я знал точно, что вы задумали, это нам, вероятно, могло бы помочь.

— Ничего точного нет. Всё, что я имею, — это лишь интуиция и немного надежды.

— Не будьте такой пессимисткой. У вас ещё есть две шины, два мешка для мусора и трубка из шпинделя.

Она улыбнулась. Улыбка просветила её напряжённое, грязное лицо.

— Принято к вниманию.

Сэма вновь скрутил кашель, он скорчился за рулём. Потом что-то выплюнул за двери.

— Бог Отче и Сынок Иисус, ох и смрад здесь, — произнёс он. — Спешите.

Барби проткнул свою шину ножом и едва только извлёк лезвие, как послышалось фушшш. Джулия со сноровкой операционной сестры немедленно вложила ему в руки трубчатый шпиндель. Барби вонзил его в дыру, увидел, как его охватывает резина… и ощутил, как божественный ручей воздуха потёк ему на вспотевшее лицо. Неспособный удержаться, он сделал один глубокий вдох. Воздух был намного лучше, гуще того, что им продували сквозь Купол вентиляторы. У него словно проснулся мозг, и он немедленно принял решение. Вместо того, чтобы одевать на их самодельный штуцер мешок для мусора, он вырезал из одного из них большую, с неровными краями заплатку.

— Что это вы делаете? — заверещала Джулия.

Времени не было, чтобы объяснять ей, что не только она имеет интуицию.

Он заткнул шпиндель куском пластика.

— Доверьтесь мне. Просто идите к коробочке и делайте, что задумали.

Она бросила на него последний взгляд, её лицо, казалось, заполнили одни лишь глаза, и тогда отворила двери «Одиссея». Она буквально выпала с машины на траву, подобралась, переступила через порожек и упала на колени возле коробочки. Барби отправился вслед за ней с обеими шинами. В кармане у него лежал Сэмов нож. Он упал на колени и предложил Джулии шину, из которой торчал чёрный шпиндель.

Она выдернула затычку, сделала вдох — втягивая от усилия щеки — выдохнула в сторону, и тогда вновь вдохнула. По её щекам, прорезая на них чистые дорожки, потекли слезы. И Барби тоже заплакал. Эмоции здесь были ни к чему; просто они здесь словно попали под самый паскудный в мире кислотный дождь. Здешняя атмосфера была намного хуже, чем возле Купола.

Джулия ещё глотнула воздуха.

— Хорошо, — сказала она на выдохе, выпуская воздух едва ли не со свистом. — Какой же он хороший. Не безобразный. — Она вновь вдохнула и подтолкнула шину к нему.

Он покачал головой и оттолкнул её назад, хотя в лёгких у него уже гудело. Он похлопал себя по груди, потом показал пальцем на неё.

Она вновь сделала глубокий вдох, потом ещё раз присосалась. Барби надавил на шину, чтобы ей помочь. Издалека, слабо, словно из другого мира, он слышал, как кашляет Сэм, всё кашляет и кашляет.

«Так он сам себя растерзает», — подумал Барби. Он ощутил, что и сам сейчас разорвётся на куски, если скоро не сделает вдоха, и когда Джулия вторично подтолкнула к нему шину, он наклонился над самодельным соском и глубоко всосал, тянул в себя замечательный воздух, стараясь заполнить им себе лёгкие вплоть до самого дна. Не ощущал насыщения, его, насыщения, казалось, никогда не настанет, вместо этого настал миг, когда паника

(Господи, я тону)