Под куполом

Раскрыла глаза и, держась за край стола, встала с колен. Зацепила локтем компьютер, и его экран моментально засветился. Он всегда забывал его выключить, но, по крайней мере, не выключал из розетки, и хотя бы аккумуляторы не разряжались. А «рабочий стол» на своём компьютере он содержал в лучшем порядке, чем она на своём; у неё экран всегда был захламлён загруженными файлами и электронными напоминаниями. А на его «рабочем столе», аккуратно расположенные под иконкой жёсткого диска, всегда висели только три папки: ТЕКУЩЕЕ, где он хранил информацию о текущих расследованиях; СУД, где он хранил список тех (включая себя), кто сейчас является свидетелем — где именно и по какому делу. Третья папка называлась УСАДЬБА МОРИН-СТРИТ, где он хранил всё, что касалось домашних дел. До неё дошло, что, открыв эту папку, она сможет найти там что-нибудь о генераторе, а ей нужно это знать, чтобы поддерживать его в рабочем состоянии как можно дольше. Генри Моррисон из полицейского участка, наверняка, охотно подключит ей новый баллон с пропаном, однако есть ли у неё запасной баллон? Если нет, надо приобрести у Бэрпи или в «Топливе & Бакалее», пока их не раскупили.

Она уже положила пальцы на мышку, но что-то её удержало. Заметила на экране ещё и четвёртую папку, притаившуюся в левом нижнем углу. Никогда прежде её не видела. Бренда старалась припомнить, когда в последний раз смотрела на экран этого компьютера, и не смогла.

ВЕЙДЕР, было написано там.

Конечно, в Милле живёт один-единственный человек, которого Гови именовал Вейдером, как того Дарта из «Звёздных войн», — это Большой Джим Ренни.

Заинтригованная, она передвинула туда курсор и дважды щёлкнула, опасаясь, не защищена ли эта папка паролем.

Так и оказалось. Она попробовала набрать слово WILDCATS, которым открывалась папка ТЕКУЩЕЕ (Гови не защищал паролем СУД), и угадала. Внутри находилось два документа. Один назывался ТЕКУЩЕЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. Второй файл, в формате PDF, назывался ПИСЬМО ОТ ГПШМ. Языком Гови это означало Генерального прокурора штата Мэн. Она щёлкнула этот файл.

Бренда читала письмо с нарастающим удивлением, и слезы высыхали на её щеках. Первое, на что она обратила внимание, было обращение: не Уважаемый шеф Перкинс, а Дорогой Дюк.

Хотя письмо было составлено не языком Гови, а на юридическом жаргоне, некоторые фразы просто бросались в глаза, словно были напечатаны жирным шрифтом. Первая — неправомерное присвоение городских средств и ресурсов. Следующая — более чем вероятное участие выборного Сендерса. Дальше — совокупность должностных преступлений оказалась более глубокой и широкой, чем нам представлялось три месяца назад.

А в конце, уже, словно не только жирным шрифтом, но и прописными буквами: ПРОИЗВОДСТВО И РАСПРОСТРАНЕНИЕ НЕЛЕГАЛЬНЫХ НАРКОТИКОВ.

Выглядело так, что молитва её была услышана и ответ она получила, хотя абсолютно неожидаемым образом. Бренда села на стул Гови, щёлкнула на файле ТЕКУЩЕЕ РАССЛЕДОВАНИЕ в папке ВЕЙДЕР и продолжила общение со своим покойным мужчиной.

7

Речь Президента — длинное подбадривание, мало информации — закончилась в 24:21. Расти Эверетт посмотрел выступление по телевизору в комнате для отдыха на третьем этаже больницы, в последний раз просмотрел бумаги с клиническими данными и отправился домой. В его медицинской карьере случались и более хлопотные дни, но никогда ещё он не чувствовал такого беспокойства, такого уныния в отношении будущего.

Дом был тёмным. Они с Линдой говорили на тему приобретения генератора в прошлом году (и позапрошлого тоже), потому что Честер Милл каждую зиму оставался без электричества, бывало, и на четыре-пять дней, то же самое случалось раза по два каждое лето; Энергокомпания Западного Мэна не принадлежала к самым надёжным поставщикам услуг. Все те рассуждения заканчивались одинаково: они не могут его себе позволить. Возможно, если бы Линда работала в полиции на полную ставку, но ни она, ни он этого не желали, пока их девочки ещё так малы. «По крайней мере, у нас хорошая печка и до черта дров. Если до этого дойдёт».

В бардачке лежал фонарик, но, когда он его включил, тот выдал блеклый луч и уже через пять секунд умер. Расти пробормотал плохое слово, и напомнил себе, что завтра надо бы прикупить батарейки — то есть сегодня днём. Конечно, если будут работать магазины.

— Если после двенадцати лет жизни в этом доме я не найду дорогу, я обезьяна.

Конечно, так оно и есть. В этот вечер он действительно чувствовал себя обезьяной — той, которую только что поймали, привезли в зверинец и заперли в клетке. И дышал он, бесспорно, как обезьяна. Наверное, надо встать под душ, прежде чем ложиться…

Однако. Нет электричества — нет душа.