Под куполом

Губы Фрэдди превратились в сплошную белую линию, которую Джуниор помнил ещё с его футбольных времён. Это было то самое выражение лица Фрэдди: вот, сука, нарвались. И вместе с тем: да бля, заткнись.

— Ты ещё не знаком со сливками высшего общества нашего города, Джуниор. Сейчас будешь иметь возможность наверстать упущенное.

Голос Карвера произнёс:

— Сэмми, я и сам знаю, что уже десять часов, и вижу, что деньги у тебя есть, но всё равно не могу продать тебе вино. Ни сейчас утром, ни сегодня днём, ни позже вечером. Может, и завтра тоже не смогу, пока не закончится эта дьявольщина. Это приказ самого Рендольфа. Он у нас новый шеф.

— Хер с бугра он! — откликнулся другой голос, но так неразборчиво, что Джуниор услышал это, как хевбуаон. — Пит Рендольф — это кусок говна около дырки в очке Дюка Перкинса.

— Дюк умер, а Рендольф запретил продажу выпивки. Извини, Сэм.

— Только одну бутылочку «Громовицы»[134], - проскулил Сэм. — Мне очень надо. Ну же, я могу заплатить. Давай же. Сколько же мне нужно здесь ещё торговаться?

— Ну, черт с тобой.

Сердясь на самого себя, Джонни отвернулся к заставленной пивными и винными бутылками предлинной, на всю стену, полке, как раз в тот миг, когда по пандусу к магазину поднялись Джуниор и Фрэдди. Вероятно, он решил, что одна бутылка «Грома» не будет большой ценой за то, чтобы спровадить прочь старого пьянчужку, тем более несколько покупателей заинтересованно ждали продолжения шоу.

Написанное вручную печатными буквами объявление на полке гласило однозначно: АЛКОГОЛЬ НЕ ПРОДАЁТСЯ ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ, но это чудовище всё равно потянулось за бутылкой, которые стояли посреди полки. Именно там выстроилось наиболее дешёвое пойло. Джуниор служил в полиции меньше двух часов, но понял, что видит очень нехороший пример. Если Карвер поддастся этому растрёпанному алконавту, другие, более порядочные клиенты будут требовать и себе таких же привилегий.

Очевидно, такой же мысли придерживался и Фрэдди Дентон.

— Не делай этого, — предупредил он Джонни Карвера, и к Вердро, который смотрел на него красными глазищами обожжённого полевым огнём крота: — Не знаю, достаточно ли сохранилось живых клеток в твоём мозгу, чтобы прочитать, что там написано, но знаю, что ты слышал, что тебе было сказано этим человеком: никакого алкоголя сегодня. Давай-ка катись на свежий воздух. Завонял здесь все.

— Не имеешь права, офицер, — произнёс Сэм, вытягиваясь во весь свой рост — пять с половиной футов[135]. На нём были грязные холщовые штаны, майка «Led Zeppelin»[136] и старые тапки с затоптанными задниками. Подстригался он последний раз, вероятно, когда ещё Буш II высоко стоял в соцопросах. — Имею право. Свободная страна. Так написано в Конституции Независимости.

— В Милле действие Конституции отменено, — сказал Джуниор, сам не представляя того, что проговаривает сейчас чистое пророчество. — Вот и давай, убирайся отсюда прочь.

Боже, как хорошо он чувствовал себя! За какой-то день он перешёл от мрака безнадёги до лучезарного озарения.

— Но…

У Сэма задрожали губы, он старался сформулировать какие-то аргументы.

Джуниор с отвращением и удовольствием заметил, что на глазах старого пердуна выступили слезы. Сэм протянул вперёд руки, которые дрожали ещё хуже, чем его раскрытые губы. У него был только один аргумент, хотя как же тяжело ему было пользоваться им на глазах у публики. Но ничего другого не оставалось.

— Джонни, мне очень надо. Серьёзно. Хоть немножечко, чтобы унять тремор. Последнюю, и все. Я не во что не буду встревать. Клянусь именем моей матери. Сразу же пойду домой.

Домом Неряхе Сэму служила лачуга посреди омерзительного, утыканного старыми автозапчастями, двора.

— Ну, может бы, я… — начал Джонни Карвер.

Фрэдди его проигнорировал.

— Неряха, у тебя в жизни не может быть последней бутылки.

— Не называй меня так, — вскрикнул Сэм Вердро. Слезы полились у него из глаз и поползли по щекам.

— Старикан, у тебя мотня расстёгнута, — произнёс Джуниор и в то мгновенье, как Сэм наклонил голову, чтобы взглянуть на свои мятые штаны, Джуниор ткнул пальцем ему под отвислый подбородок и тут же ущипнул за шнобель. Конечно, старый школьный трюк, но неизменно действенный. Джуниор даже прибаутку, популярную в начальных классах, вспомнил: — Грязная одёжка, получи-ка носа!

Фрэдди Дентон хохотнул. Засмеялись и кое-кто из посетителей заведения. Улыбнулся даже Джонни Карвер, хотя и нехотя.

— Убирайся отсюда, Неряха, — подчеркнул Фрэдди. — День стоит хороший. Ты же не хочешь его провести в камере.

Однако что-то — то ли кличка Неряха, то ли то, что его ущипнули за нос, а может и то, и другое вместе — высвободило остатки той злости, которая нагоняла ужас на коллег Сэма, когда он сорок лет тому назад работал лесорубом на канадском берегу реки Мэримачи. Его губы и руки прекратили дрожать, по крайней мере, на некоторое время. Глаза, которыми он впился в Джуниора, вспыхнули, он хило, однако явным образом пренебрежительно прокашлялся. Когда Сэм заговорил, в его голосе не было слышно и следа бывшей плаксивости.