Под маской альтер-эго (сборник)

Он видел змей, раздутых человеческим мясом, исчезающих в круглых отверстиях в горах, ведущих, наверное, в саму преисподнюю.

Он видел стальных быстрых птиц с погонщиками, полулюдьми-полуобезьянами***, сидевшими у птиц в единственном глазу.

Мишель вспомнил свою вчерашнюю химеру. Отвратительную и одновременно притягивающую своим уродством: чудовище в металлической чешуе, плывущее в мёртвом океане звезд. Чудовище только что породило Голема. Перекрученная металлическая пуповина еще тянулась между ними. Голем был пугающе похож на человека. Голем бессмысленно, как младенец, размахивал непомерно раздутыми руками и ногами. Казалось, ещё немного, и он начнёт пускать пузыри головой без лица.

Однажды Жак прибежал к Мишелю в неурочное время. Цирюльник только что закончил подравнивать и расчесывать ухоженную седую бороду предсказателя.

Мальчик едва дождался, пока aстролог освободится. Он был так взбудоражен, что даже отказался от предложенной Бригиттой похлебки.

– Я увидел! – повторял он громким восторженным шепотом. – Нет, ну правда же, я увидел! Огромный город с домами выше соборов! В нём было так же светло ночью, как и днём! А на гладких стенах ярко горели буквы! И бежали по широким улицам огромные жуки, больше человеческого роста!

Мальчишка был так счастлив, что Мишелю тоже стало радостно.

– Теперь надо написать катрен, – добавил он наставительно, наматывая кончик бороды на палец.

Жак сразу сник. И стал путанно объяснять, что он не умеет так складно писать, как великий предсказатель. И вообще ещё писать не умеет, честно говоря…

Катрен они сочиняли вместе. Мишель писал, а мальчик громко дышал ему в ухо.

В городе, где дома

Держат небо на крышах,

В ночь отступила тьма

От разноцветных вспышек.

– Поместите это в вашу следующую книгу, – попросил Жак. – Будет так здорово! Я увидел, а вы об этом написали!

– Я подумаю, – ответил Мишель.

Как недавно всё ещё было хорошо. Но где-то на горизонте, никому не видимые, уже собирались грозовые тучи.

В дверь заскреблась своими жёлтыми слоящимися ногтями Бригитта. Мишель отпер дверь. Принял от кухарки серебряный поднос с белой фаянсовой чашкой. Чашка приятно согрела руки. Первый глоток должен был оказаться самым приятным. Но сегодня он отдавал болотным привкусом неудачи.

Не думать, не думать о том, что может случиться.

Третье сегодняшнее видение пришло к нему почти под утро. Болезненно укололо висок, приоткрылось мутной картинкой. Ветка, вся в светящемся инее, накрывшая Мир.

Катрен, который ему удалось записать, не имел, похоже, никакого смысла. Такое тоже нередко случалось. Но астролог прилежно записал и это четверостишие.

Масками лица закрыты.

Мир, паутиной покрытый.

Ты прикоснёшься рукою

К сердцу за бурной рекою.

Пожалуй, завтра на приеме у графини Сен-Жиль он порадует присутствующих этим катреном и они вместе посмеются над тяжёлой работой странных пауков будущего, соткавших сеть, накрывшую всю Землю. Знатных мира сего приходится развлекать. И с этим ничего не поделаешь.

А потом всё пошло наперекосяк. Мишель очень хорошо запомнил этот день. Жак опять пришёл к нему не вовремя. На этот раз больше обескураженный, чем обрадованный. Он рассказывал медленно, тщательно подбирая слова, чего с ним раньше не бывало.

– Я увидел раскалённый болид, падающий на большой заснеженный город. Он должен был смести его с лица земли. Раздробить в каменную крошку. Я испугался. Невольно протянул руку. И от моего прикосновения болид взорвался в воздухе, не долетев до земли. И город остался цел… Что это значит, мессир?

Мишель с сомнением посмотрел на мальчика.

– Ты уверен? Может быть, тебе просто показалось?

Жак молча протянул вперед правую руку с красной, воспаленной ладонью и пузырем ожога на запястье.

Астролог долго и подозрительно рассматривал пострадавшие места. Потом принёс склянку жирной жёлтой мази и лоскут белого полотна. Густо нанес мазь на запястье, замотал тряпицей.

Сел. Поднялся. Снова сел.

Взял мальчика за здоровую руку, притянул к себе поближе, заглянул в глаза.

– Никогда. Больше. Этого. Не повторяй, – велел сердито. – Ты не можешь прирaвнять себя к Создателю и решать, чему суждено быть, а чему – нет. Иначе я сам отведу тебя к цирюльнику, чтобы он отрезал твои нетерпеливые руки. И я не шучу.

Жак ушёл испуганный и расстроенный. Мишель был испуган и расстроен никак не меньше. Что-то подсказывало ему, что такое добром кончиться не может. И что человек не должен быть наделён такой властью над миром.

Сегодня был день полнолуния. Сегодня Жак должен прийти снова. И Мишелю очень не хочется, чтобы он приходил…

Мальчишка появился, как всегда, после обеда. Когда дети, сморенные жарой, уснули. А домочадцы мирно дремали на диванах и креслах.

Мишель нетерпеливо затолкал Жака в кабинет и сразу приступил к делу.

– Ну? – грозно спросил он. – Надеюсь, ты за это время не давал волю рукам!

Мишель посмотрел на ладонь Жака. Она по-прежнему была замотана белой тряпицей, сильно испачканной землёй.

Мальчишка поймал взгляд астролога, и рука его непроизвольно дёрнулась в попытке укрыться. Всё было понятно без слов.