Под маской англичанина

Люди в издательстве "Ульштайн", которые давали мне задание, знали: в действительности я не хочу его выполнять, я хочу уйти. Затем до этого задания также дело не дошло, поскольку в Англии я с самого начала стремился найти себе там средства к существованию.

Так что в 1938 году с некоторыми усилиями и трудностями мы выехали, впрочем, в различные даты. Моя подруга и в будущем жена уехала в июне, я в августе. 1-го сентября мы поженились в Кембридже, куда мы сначала отправились, поскольку там у нас было несколько знакомых и родственников, которые были связаны с университетом. В мыслях у меня было, что возможно будет снова начать что-то академическое. Из этого однако ничего не вышло. Тогда вначале у меня были очень скверные времена, потому что я основал семью — мой сын родился в конце 1938 года, моя дочь в начале 1940 — а у меня собственно не было ничего, чем я мог бы зарабатывать на жизнь. Когда затем в середине 1939 года я получил заказ на книгу от издательства "Варбург"[3] с авансом в 2 фунта в неделю, то чувствовал себя невероятно счастливым. Теперь у меня всё-таки была какая-то, пусть даже и скромная основа, на которой можно было начать как-то начинать существовать.

Тогда я также начал сначала старое занятие, какое ещё у меня было — продавать в Швейцарию статьи на немецком языке. Это приносило немного денег. И я начал писать для английских газет также такие незначащие, безобидные вещи. Это пошло ещё хуже. Я немного знал английский язык, у меня был мой школьный английский. Я взял также, прежде чем уехать, ещё несколько частных уроков, но то, что я писал, должно было быть с точки зрения языка затем переработано настоящим англичанином. Это не был настоящий, журналистский английский язык.

Когда разразилась война, я оставил ту книгу, которую мне предложило издательство "Варбург" и посчитал, что теперь следует писать нечто такое, что полезно и важно для войны. Таким образом я написал книгу, которая затем была издана в Англии и в Америке под названием: "Германия: Джекилл и Хайд". В ней я попытался столь хорошо, как я это мог тогда, дать анализ различных настроений народа и народных течений в Германии. Задним числом я должен сказать, что хотя многие наблюдения были вполне верными, книга была слишком оптимистичной. Я просто исходил из того, что есть огромное количество людей, которые вовсе не были нацистами, не все они великие борцы, однако имеет значение как раз то, что нацизм всё же поддерживается едва ли половиной народа. При этом я во-первых недооценивал развитие в Третьем Рейхе — что было верным в 1933-34 гг., в 1938-39 уже не было таковым. А во-вторых, я переоценивал силу истинной враждебности. Это была слишком оптимистическая книга, однако она не была совсем уж глупой, поскольку я нашел много отличий, в том числе внутри пронацистских кругов. Она вышла и имела определенный успех, и принесла моему имени таким образом некоторую известность на сцене.

Почему вы выбрали Великобританию в качестве страны эмиграции?

В 1934 году я ведь был уже во Франции, когда работал над своей докторской диссертацией, и я был там с удовольствием. Франция — прекрасная страна. Уже тогда Франция была переполнена немецкими эмигрантами и в принципе не хотела их принимать. Меня вовсе не удивило то, что во Франции с эмигрантами из Германии позже с началом войны обращались как с враждебными иностранцами и интернировали их, частично с ужасными последствиями, поскольку они тем самым преподнесли их нацистам на блюдечке с голубой каёмочкой. Хорошо, столь далеко в 1934 году мы ещё не зашли, но я заметил: Франция — это страна не для эмиграции. Франция очень хороша для людей, которые имеют с ней связи, принадлежат к ней, имеют деньги. Но если приходишь как немецкий эмигрант, то тогда прежде всего ты немец, что во Франции тогда не слишком пользовалось уважением. До Америки наших денег попросту не хватало. Америка была очень далеко, также туда было очень затруднительно попасть. Требовались поручители, а это было невозможно.

Между тем была ещё Англия, а в Англии уже была часть семьи моей жены. Было также весьма приятно, что там мы будем со своими, хотя они все как раз сначала весьма много чего пережили, однако всё же кого-то знали и не совсем уж были самим себе предоставлены. Чего-либо гораздо большего собственно и не было. Ладно, Англия симпатичная, цивилизованная страна, у неё хорошая литература, хорошие газеты, хорошие университеты. Быть может, к чему-то и получится привязаться. Так что не было такого, что я планировал там что-то определённое. Однако решение оказалось впоследствии очень счастливым, потому что во Франции люди оказались затем всё же снова под нацизмом, и там им было хуже, чем в Германии. Англия же сохранилась, всё же они были на острове.