Под маской объективности

Ашкенази стоят на более высоком уровне по образованию и экономическому положению. Доходы городской семьи ашкенази на 20% выше доходов семьи сефардов. И этот разрыв увеличивается. Их дети составляют большую часть среди студентов высших учебных заведений. Ашкенази меньше страдают от безработицы и населяют лучшие и наиболее богатые кварталы городов. Они преобладают во всех административных органах.

Из репортажей Д. Шиплера читатель узнал, что израильская нация, расколотая на классы, группы и слои, на богатых и бедных, разобщена. Национальная рознь и дискриминация привели к отчуждённости, переходящей временами в открытую враждебность между ними.

Сефардов и ашкенази

«разделяет пропасть непонимания и часто фанатизма. В последнее время эта накапливавшаяся годами напряжённость вылилась в оскорбительные расистские заявления с обеих сторон. Но хотя такую смертельную ненависть проявляют лишь немногие из двух лагерей, некоторые израильтяне стали с тревогой поговаривать о призраке гражданской войны. Это преувеличение, но в нём ясно проявилась вся сила взаимной неприязни»[158],

– пишет американский журналист.

Д. Шиплер встречался с жителями района трущоб – тель-авивского квартала Хатиква, что означает на иврите «надежда». Он беседовал со студентами университета, с мэрами городов, депутатами парламента и различными политическими деятелями. В словах многих из них звучала озабоченность судьбой страны. Один из тех, у кого он брал интервью, мэр города Явне М. Шитрит, заявил:

«На мой взгляд, важнейшая проблема сегодняшнего Израиля – это не оборона и не безопасность, это пропасть между классами.

Пятьсот тысяч человек в 166 кварталах бедноты живут в нищете, тысячи людей содержатся в тюрьмах как преступники, тысячи детей бросают школу, не получив среднего образования. Люди теряют чувство ответственности за свои поступки, и это очень серьёзно»[159].

В одном из репортажей Д. Шиплер показал положение иммигрантов, которые, приехав в Израиль, ожидали, что попадут на землю изобилия, но их мечты разбились в пух и прах. Их преследовала бедность, разъедающая общество.

«Бедность ограничивает возможности детей неимущих, обрекая многих из них на повторение безуспешных попыток их родителей вырваться из пут низкого уровня образования, тесных жалких квартир, низкооплачиваемой работы и убогих жилых кварталов. Израиль всё больше напоминает другие промышленно развитые страны – здесь так же растут ряды бедняков»[160]

.

В репортажах об экономическом положении Израиля корреспондент «Нью-Йорк таймс» писал, каких угрожающих размеров достигла инфляция в стране, которая привела к снижению и без того мизерных пособий престарелым, к сокращению пособий на детей с 5 до 2,8% от среднего дохода семьи; о безработице, которая особенно сильно отразилась на занятости среди сефардов из низших слоёв. Д. Шиплер привёл пример: в небольшом городке Нетивот, находящемся близ сектора Газа,

«из рабочей силы численностью три тысячи человек работы не имеют пятьсот граждан. В результате уровень безработицы составляет здесь 16,6 процента в сравнении с 5,2 процента в масштабах страны»[161].

В отличие от 1967 г. газета показывает Израиль как государство, не оправдавшее надежд, возлагаемых на него народом страны, особенно иммигрантами первого поколения, – страны, не способной справиться с внутренними трудностями, экономически надорванной и весьма далёкой от демократии. Публикации этих репортажей показывают, что действительность заставила «Нью-Йорк таймс» признать несостоятельность тезиса: «У израильтян всё хорошо, у арабов всё плохо», который она проповедовала ранее, что сложившееся в стране положение непосредственно связано с реакционной политикой правящих кругов.